Алые погоны

Геннадию это не нравилось. Он полагал, что офицерское училище это, прежде всего, аудитории, лекции, классная доска, ящик с песком. Ну, иногда, выходы на ученья, переходы. Без этого не обойдешься. Но главное все же — учеба в классе.

…Снопков начал устраиваться на ночь: он старательно укладывал в изголовье вещевой мешок, противогаз, лопату.

— Напрасные приготовления, — скептически заметил Геннадий.

— На войне всяко бывает, — многозначительно произнес Павлик, удобнее умащивая противогаз, и добродушно добавил: — Что-то, Геша, у тебя характер стал портиться, — бурчишь, как столетний дед.

— Испортишься тут, — тем же ворчливым тоном ответил Пашков и невольно рассмеялся. Подумал: «Верно, раскисать и хныкать не к лицу».

Тревожный сигнал рожка раздался глубокой ночью.

В штабной палатке командир батальона, сухощавый, с обветренным лицом подполковник лет сорока, спрашивал майора Демина:

— В пункте сбора огонек приготовили? Обсушиться как следует курсанты смогут?

— Так точно, товарищ подполковник.

— Ну, желаю успеха!

Демин шагнул в темноту. Гудели машины, заводили танки, то там, то здесь вспыхивали и мгновенно гасли карманные фонарики, казалось, дождь старательно заливает их. Майор собрал свою роту под липами.

— Товарищи курсанты, противник выбросил десант в районе поселка Новый, в сорока километрах отсюда. Задача нашего батальона: окружить десант и уничтожить его.

Олег Садовский сильнее сжал ремень карабина. Рядом — справа и слева — стояли его товарищи и, наверно, чувствовали сейчас то же, что чувствовал он, и тоже думали, что нет такого врага, которого они не смогли бы сломить. Олегу страстно хотелось сейчас же, немедля, ринуться в бой, навстречу опасности, свершить что-то необычайное. «Ничего, мы еще посмотрим», — мысленно говорил он.

Рота двинулась в темноту. Зачавкала под ногами грязь.

— Тут и мазь дяди Гриши не поможет! — сострил Павлик.

Училищный сапожник Григорий Никитич, в порядке рационализации, предложил мазь, которая, по его уверениям, не должна была пропускать воду в сапог. Но, видно, изобретатель чего-то недодумал, потому что очень скоро курсантам стало казаться, что они идут по воде босыми ногами.

За высотой «Плоской» пришлось долго ползти по болотным кочкам и окопаться. Шинели набухли, с пилоток за ворот потекли струи воды, но теперь на это уже никто не обращал внимания.

Стало рассветать, когда майор Демин приказал роте укрыться в лесу и позавтракать.

Смекалист солдат, а и того смекалистей курсант!

Вот идет и идет проклятущий дождь, кажется, места на земле сухого не сыщешь, а курсант сделал из веток подстил и навес, набросил сверху плащ-палатку и сидит с котелком в руках, греется супом — блаженствует, и никакие ему хляби небесные уже не страшны. Даже озорные искорки в глазах замелькали: по мне дождь хоть еще припускай, сами видите — человек недурно устроился!

Павлик Снопков, так тот даже с комфортом обосновался на ветках под танком и — пожалуйте в особняк с отдельным входом! Хотите портянку переменить — будьте любезны! Или, может, покурить?..

Ковалев и Садовский тоже сделали себе навес, но Олег тотчас куда-то ушел. «Вот чудной парень, — думал о нем Анатолий, — вроде бы и не злой, и не глупый, а все же непутевый какой-то… Краснобайствует, психоанализ разводит, демоническую личность из себя корчит, а на поверку — развинчен, как старый станок. А по-моему, просто старается уйти от трудностей, найти путь полегче».

Анатолий об этом как-то прямо сказал Олегу, когда тот заговорил про офицерский мундир.

— Много болтаешь о чести, мало делаешь для нее.

— Не тебе учить! — вспылил Садовский. — Я в армии семь лет.

— Положим, Суворовское — это еще не армия, — спокойно возразил Копанев, — а почему бы и не поучить, если ты в самых простых вещах не разбираешься?

Рассуждения Копанева были прерваны шумом и криком.

Справа в кустах кто-то кричал «Ура!»

Все всполошились, схватились за оружие: не «противник» ли вздумал захватить врасплох отдыхающих? Нет, это сквозь тучи прорвались слабые лучи солнца, и Садовский, увидевший их, закричал:

— Солнцу — ура-а!

На него даже не рассердились, действительно увидеть здесь солнце — событие немаловажное. Двинулись дальше.

К вечеру, выслав вперед дозоры, майор Демин приказал командирам взводов организовать в лесу ночевку.

— Можно разводить костры, — разрешил он.

И вот у каждого взвода загорелся костер, затрещали иглы хвои и березовая кора, пахнуло теплом.

— И сыр-бор загорелся! — поворачиваясь перед огнем то одним, то другим боком так, что пар валил от его шинели, говорил Павлик.

Володя лежал лицом вверх, с открытыми глазами. Рядом с ним, согревая своим телом, прикорнул Садовский. Володя устал, но спать ему почему-то не хотелось.

«Сколько еще в жизни будет походов и ночевок под открытым небом», — думал он.

Садовский пошевелился и, что-то пробормотав во сне, еще плотнее привалился к Володе.