Алые погоны

— Вы спрашиваете, как воспитывать в детях чувство советского патриотизма и национальной гордости? Конечно, успех определится не тем, сколько раз вы произнесете «патриотизм», «любовь к Родине», а тем, как вы сумеете воспитать в ребятах товарищество, дружбу. Несколько месяцев тому назад Михаил Иванович Калинин собрал в Кремле начальников политотдела Суворовских училищ и говорил нам: «Вы обучайте любви к своей Родине конкретно, — к своему классу, училищу, городу, людям… Если вы им станете говорить, что нужно любить Родину, это будет для них только пустой звук, а вы приучите любить то, что их окружает. И не словами, не лозунгами. Ведь для детей „народ“, „социалистический строй“ — сложные понятия, а надо их сделать близкими, понятными. Обобщения же придут с возрастом».

Зорин помолчал.

— Надо, товарищи, — проникновенно сказал он, — избегать трафарета. Рассказывать ярче, красочней, к политическим беседам готовиться серьезно, обогащать свой язык. Мы ведь политические педагоги! Уверяю вас, время, которое мы затратим на подготовку, полностью окупится.

Отпустив воспитателей, начальник политотдела приоткрыл дверь в коридор, но Каменюки там не оказалось. Зорин с сожалением подумал: «Неужели ушел?» В это время вдалеке послышатся торопливый стук каблуков — бежал Каменюка.

К его большому удивлению, полковник Зорин на официальный доклад как-то по-домашнему улыбнулся и показал на глубокое кресло около своего стола.

— Садись поближе. Я не приказывал являться, а просил передать тебе: мол, если хочет, пусть зайдет, есть одна интересная вещь.

Каменюка подозрительно насторожился и подумал: «С подходом…» Но в кресло сел, и оно ему очень понравилось: спинка высокая, а сиденье пружинит, как в кабине у шофера.

Полковник не спешил показывать «интересную вещь». Его все время отвлекали от Артема: то звонок по телефону — и Зорин отвечал, что на пленум придет, то майор Веденкин, с которым он минут пять говорил о лекции.

Каменюке все больше нравилось сидеть в кабинете начальника политотдела. Артем чувствовал, что находится сейчас в штабе, откуда, как от сердца, растекается энергия по всему училищу, и ему приятно было, что такой большой командир, перед которым другие стоят вытянувшись, который, как на поле боя, отдает приказания, принимает доклады, кивком головы отпускает людей, просматривает бумаги, звонит по телефону, — что вот такой большой командир разрешил ему, Каменюке, запросто сидеть рядом и в этой кипучей жизни какое-то место отвел и ему. Артем уже был однажды у начальника политотдела, но тогда он чувствовал себя иначе и даже «нюни распустил», чего не мог себе никак простить. Интересно, начнет ли вспоминать полковник о том случае? Артем решил, что тогда он вообще будет отмалчиваться.

Вошла женщина, начала просить полковника принять ее сына в училище. Достала из большой черной сумки бумаги о том, что она жена погибшего Героя Советского Союза, что ее сын хорошо учится в пятом классе, и все приговаривала: «Я вас очень прошу… Он так мечтает о Суворовском училище!»

Зорин, внимательно выслушав ее, развел руками:

— Должен вас огорчить: у нас до первого выпуска из училища приема не будет. Единственное, что я могу посоветовать: наведайтесь к началу учебного года. Возможно, мы кого-нибудь отчислим за лень или недисциплинированность.

— Ну, на это надежда плохая, — печально сказала посетительница, — не думаю, чтобы у вас такие нашлись…

— Бывает, — неопределенно ответил полковник, — редко, но бывает.

И Артем, боясь пошевельнуться и тем самым напомнить о своем присутствии, притаился в кресле. Но посетительница все же посмотрела в его сторону, как ему показалось, подозрительно и, тяжело вздохнув, неохотно ушла.

Наконец, полковник запер дверь своего кабинета, возвратился к столу, прибрал на нем какие-то бумаги, папки и, подойдя к креслу, в котором сидел Артем, спросил так, словно они были век знакомы:

— Ну, как жизнь, Тема?

У Артема вдруг, неожиданно для него самого, задрожали губы.

— Ничего…

Темой его называла только мать. Еще тогда… давно. А здесь все: «Суворовец Каменюка, выйдите из строя», «Каменюка, вам в наряд». Сейчас это обращение, от которого он давно отвык, застигло его врасплох.

Зорин сделал вид, что ничего не заметил, порылся в ящике стола, достал журнал «Пионер».

— Ты этот журнал читал?

— Н-нет, — тихо ответил Артем.

— Вот я тебе его и припас! — искренне радуясь, воскликнул Зорин. — Здесь, в конце журнала, есть объяснение, как сделать самоходное орудие. Любопытное сооружение! Иди сюда, давай вместе посмотрим, потолкуем… — И, сблизив головы, они стали читать описание игрушки, прикидывая, какие материалы понадобятся.

2

После ухода Артема полковник имел недолгий разговор со Стрепухом. Вчера вечером Стрепух за то, что двое мальчуганов не сразу уснули после отбоя, вывел их в нижнем белье в коридор и заставил долго ползать «по-пластунски» по холодному полу.