Алые погоны

Я заметил в тот вечер, когда произошел этот случай, что Володя чем-то очень расстроен. После ужина ходит один по коридору — бледный, покусывает губы. Спрашиваю у него:

— Что-нибудь произошло?

— Голова болит…

Ночь он, видно, плохо спал. Утром приходит к Беседе (мне потом об этом сам Алексей Николаевич рассказывал), дождался его Володи у дверей класса:

— Товарищ капитан, разрешите в присутствии отделения извиниться перед вами за грубость?

Беседа помедлил с ответом:

— Разрешаю… Но не потому, что мне нужно ваше извинение… все должны услышать, что вы осуждаете свой поступок.

… Боканов и Зорин остановились около перил на площадке — фойе.

— Сергей Павлович! Мы ведь из них знаешь каких коммунистов воспитаем! — мечтательно произнес Зорин, и некрасивое лицо его преобразилось. — Ленин о таких в двадцатом году говорил.

Они помолчали, думая об одном и том же — о будущем… Потом Зорин, словно одергивая себя, не желая поддаться размягчающей мечтательности, добавил:

— Но для этого надо работать очень много и очень вдумчиво…

ГЛАВА XXIII Беглецы

Майор Тутукин легким шагом спускался по лестнице училища. Труба возвестила окончание первого урока. Двери классов распахнулись, и коридоры наполнились топотом ног, детскими голосами, проворным мельканием алых погон.

Увидев офицера, воспитанники на полном ходу приостанавливали бег, прижимали локти к туловищу и, поворачивая голову в сторону майора, так отбивали шаг по кафелям гулкого коридора, будто носки ботинок были полые. Это они называли «рубить строевым» и считали особым военным шиком. Миновав офицера, ребята опять мчались стремглав. Тутукин, отвечая на приветствия, думал удовлетворенно: «У Русанова нет такой четкости…».

Один малыш поздно заметил майора и в растерянности невольно воскликнул:

— Он, здравия желаю!

Тутукин неодобрительно посмотрел на него сквозь очки и прошел дальше, не ответив. В зале своей роты Тутукин вошел в плотное кольцо почтительно расступившихся ребят. Он внимательно оглядел их и, хмурясь, заметил:

— Я вижу, некоторые из вас уже успели сбить каблуки.

Те, кто чувствовали за собой вину, на всякий случай отступили в задний ряд.

— Вы посмотрите, — сделал офицер руками движение, словно раздвигал круг детей, — посмотрите, как аккуратно я вещи ношу. Этот китель мне в армии сшили два года назад, а он новехонький, не то, что гимнастерка у некоторых, — майор покосился на Авилкина.

Ребята оглядели китель, плотно облегающий выпуклую грудь командира роты и, видно, остались довольны осмотром.

— Или вот сапоги — мне их выдали в армии тоже два года назад, а они целехоньки…

— Да еще как блестят! — восхищенно воскликнул Дадико, стоявший ближе других к майору.

— Да еще и блестят, — подтвердил майор.

Тогда ребята стали медленно, словно котята у мышиной норы, ходить вокруг Тутукина, выискивая хоть какой-нибудь изъян в его костюме.

— Разрешите обратиться, товарищ майор, — сказал, наконец, Павлик Авилкин.

— Пожалуйста…

Указывая на очки майора с надломленным, но старательно перевязанным ушком, Павлик спросил током, каким обычно произносят: «Ага, попался!».

— А очки вам в каком году выдали?

Майор не успел ответить, потому что в это время подошел старшина роты и, к удивлению ребят, нарушив субординацию, прошептал что-то на ухо Тутукину, Командир роты побледнел и тихо спросил:

— Когда?

— После завтрака… — ответил старшина, и они вместе ушли в ротную канцелярию. Там старшина виновато сказал:

— Не ожидал от них этого, товарищ майор…

— Так Гурыба и Самсонов?

— Так точно, Гурыба и Самсонов. И куда они могли сбежать?

Тутукину почему-то припомнилась сцена, которую он видел в коридоре училища на днях. Максим стоял на спине Самсонова и, демонстрируя свою образованность, старательно вписывал запятую в плакат, хотя никакой запятой там и не нужда было.

Офицер посмотрел в окно. На плацу училища старшие воспитанники обучались верховой езде.

Тутукин хотел вызвать из дома Беседу, который сегодня был выходным, но раздумал и резко повернулся к старшине.

— Немедленно возьмите коня и отправляйтесь на поиски, без детей не возвращайтесь, — жестко приказал он.

Старшина ушел. Майор, нервничая, стал ходить по комнате. Начинался острый приступ угрызений совести. Может быть, он действительно погорячился позавчера и поступай необдуманно?

Малыши отделения Беседы в воскресенье затеяли игру «в Сталинград». Они забаррикадировали класс и в течение целого часа отбивали атаки трех остальных отделений роты. Бумажки, пущенные резинками, жужжали, как шмели, бой часто переходил в рукопашную схватку. Но все атаки были отбиты и «войска» Каменюки, даже перешли в наступление.