Алые погоны. Книга вторая

Каменюка чувствовал себя великолепно: откуда только появились уверенность жестов, спокойная рассудительность? Он не важничал, не «задавался», но маленькая фигура его буквально излучала достоинство.

— Я вот вам кусочек прочитаю на память, — сказал Артем, — это Александр Васильевич Суворов племяннику своему написал. Конечно, можно своими словами… Но лучше я — точно.

Каменюка обвел всех взглядом, словно бы говоря: «Вы только послушайте, послушайте» и, вздернув раздвоенный подбородок, начал: — «Будь отважен, но без запальчивости, подчинен без унижения, тверд без упрямства, скромен без притворства… Утомляй тело свое, дабы укрепить его больше». — Артем перевел дух:

— Это значит, — не выдержал он, чтобы не пояснить: Тяжело в учении — легко в бою. Ясно?

— Ясно, — дружным хором ответили слушатели, вконец покоренные.

— Ну вот, пойдем дальше, явно подражая майору Веденкину, произнес Каменюка, — «Будь умерен в своих нуждах и бескорыстен в поступках…»

Над партой поднялась рука:

— Бескорыстный — это когда на деньги не жадный?

— Верно! — подтвердил Каменюка и, подумав, добавил:

— И когда стараешься для других, а о себе не думаешь!

«К службе отечества своего, — продолжал он, — являй искреннюю ревность! Будь терпелив в военных трудах; в несчастье не унывай и не отчаивайся!»

Когда Артем кончил, посыпались вопросы. На один из них — сколько наград, было у Суворова — он не смог ответить, собрался было честно признаться: «Сейчас не помню, узнаю, скажу», но на помощь подоспел Беседа, и Каменюка солидно поддакнул:

— Точно! Шестнадцать…

Со средней парты встал востроносенький, русый паренек в синей косоворотке. Желая показать и свою воинскую искушенность, повернулся к Беседе:

— Товарищ капитан, разрешите обратиться к товарищу докладчику.

— Пожалуйста, — залучились гусиными лапками морщинки у глаз Алексея Николаевича.

— Товарищ докладчик, давайте сдружимся — наш класс и ваш… У нас авиакружок — первый в области.

— Первый в области! — разгорелись глаза у Артема и степенность его исчезла. — Да мы с удовольствием! — Он осекся, посмотрел в сторону воспитателя. Тот одобрительно кивнул головой.

* * *

На волейбольной площадке состязаются офицеры — математики против историков. Семен Герасимович около судьи сочувственно покашливает при каждой неудаче коллег. Вокруг — стена «болельщиков».

— Товарищ майор, тушите!

— Резаным, резаным…

— Последний удар!

В ворота училища въехало несколько автомашин, — возвращались с поля офицеры-воспитатели. Среда для них самый тяжелый день недели. К обычным обязанностям в этот день прибавляется командирская учеба. Вот и сегодня они выезжали на рекогносцировку местности и по сразу загоревшим, обветренным лицам, по старательно стертой, но въевшейся в сапоги весенней грязи можно было безошибочно определить — генерал, проводивший эти занятия, заставил их немало исколесить поле.

Начальник строевого отдела встретил во дворе Боканова приветливым окликом:

— Добрый день, товарищ майор!

— С каких это пор, — майор? — удивленно возразил Сергей Павлович.

— Пришел приказ о присвоении вам нового звания. Запасайтесь погонами с двумя просветами… и угощением для меня за добрую весть, — пошутил он.

Боканов едва успел почиститься и умыться, как надо было вести взвод в тир.

Выполняли второе упражнение по стрельбе из карабина. Первым стрелял сам офицер и все три пули уложил в десятку. Передав оружие Ковалеву, посоветовал:

— Наводите под нижний обрез яблочка.

Павлик Снопков позади огневого рубежа шопотом острил по поводу каждого выстрела товарищей:

— Определенно не тем глазом целил!

— Поехала молоко пить!

К шуткам его обычно относились снисходительно, но сейчас кто-то серьезно остановил: «Не надо под руку!»

— Суворовец Снопков Павел, на огневой рубеж! — раздался голос Боканова и Павлик четким, красивым шагом быстро подошел к офицеру. Стрелял Снопков метко и сегодня отстал от лучшего стрелка взвода — Владимира — только на четыре очка. Общий результат стрельб был хорошим; довольный Сергей Павлович приказал Братушкину и Пашкову почистить оружие, а с остальными пошел в класс.

— Сейчас будут передавать по радио важное правительственное сообщение, — сказал он доро́гой.

В классе стоял радиоприемник. Его смастерил Семен, и он ему нелегко дался. Первый собранный им — не заговорил. Товарищи удивлялись. Второй — тоже; тогда начали подтрунивать. Но Гербов год упорно собирал необходимый материал, — сделал третий радиоприемник и он, наконец, заговорил!

…Едва умолк голос диктора, передававшего сообщение о выпуске займа восстановления народного хозяйства, как Владимир, вскочив с парты, предложил:

— Товарищи, давайте сложимся и купим коллективную облигацию!

Предложение всем понравилось:

— Облигацию хранить у командира роты!

— Так и назвать ее — коллективная, третьего взвода!