Алые сердца. По тонкому льду

Тринадцатый принц засмеялся и чокнулся со мной, после чего мы оба выпили по несколько глотков вина. Улыбка исчезла с лица принца, и он медленно проговорил:

– Жоси, меня не волнует то, что произошло между тобой и восьмым братом. Сейчас ты дала обещание четвертому и должна обратиться к нему всем сердцем и всеми помыслами.

Моя рука дрогнула. Чашка выскользнула и упала на землю, разбившись вдребезги. Пребывая в смятении, я очень долго молчала, прежде чем нашла в себе силы поднять голову и взглянуть на него:

– Откуда ты знаешь? Четвертому принцу тоже это известно?

– Четвертый брат пока не знает, – покачал головой он. – Во-первых, ты действительно хорошо скрывала это, а во-вторых, мы все это время думали, что тебя что-то связывает с четырнадцатым братом, потому все наше внимание было сосредоточено на нем. Я узнал правду совершенно случайно: слышал, как Миньминь рассказывала, что ты учила ее петь арии, а потом позвала восьмого принца послушать. Когда я позднее стал расспрашивать ее об этом, она лишь что-то мямлила, не желая говорить. Тогда я и начал что-то подозревать. Мои подозрения укрепились в тот день, когда десятый брат расшумелся, грозясь развестись с супругой: ты не смогла даже твердой рукой подносить чай из-за одного лишь взгляда, который бросил на тебя восьмой брат. Впрочем, я ни в чем не был уверен и сейчас говорю это только для того, чтобы проверить тебя. А оказалось, что все так и есть.

Я печально взглянула на него и умоляюще произнесла:

– Четвертый принц ни в коем случае не должен узнать об этом.

– Я не скажу ему, – сказал тринадцатый принц. – Хотя во всем этом действительно есть нечто неподобающее, ты слишком плохо думаешь о четвертом брате! Цзоин все же простил Миньминь, так разве четвертый брат не может простить тебя?

Я покачала головой.

– Никогда не считала, что если девушке мог кто-то нравиться до свадьбы, в этом есть нечто предосудительное. Неужели только мужчине позволено брать в жены девушку, уже до этого обзаведясь несколькими женами и наложницами, в то время как у нее нет права даже до замужества любить кого-то? Я вовсе не считаю, что сделала что-то неподобающее, и была бы не против, если бы четвертый принц об этом узнал. И я бы давно сама ему обо всем рассказала, если бы меня что-то связывало с десятым, четырнадцатым принцем или кем угодно другим. Но восьмой принц – единственный, о ком говорить ему ни в коем случае нельзя.

– Как это понимать? – в замешательстве спросил тринадцатый принц.

– Я не могу тебе этого сказать, – с отчаянием в голосе ответила я. – Но восьмой принц и правда единственный, о ком нельзя ему говорить. Возможно, четвертому принцу и сейчас, и потом было бы все равно, но я не могу рисковать. Подобный риск я на себя взять не могу.

С этими словами я опустила подбородок на ладонь и молча застыла, глядя в пустоту, с ощущением боли и тоски в сердце.

Тринадцатый принц тихонько вздохнул и сказал:

– Я не до конца понимаю, о чем ты говоришь, но верю тебе. Без сомнений, у тебя есть на то свои причины.

Не сдержавшись, я протянула руку и, ухватив его за предплечье, легонько потрясла. До чего же мне повезло иметь такого друга, как тринадцатый принц!

В ответ он легонько похлопал меня по руке и мягко улыбнулся. Сделав несколько глотков вина, принц сказал:

– В прошлом я надеялся, что вы с четвертым братом будете вместе. В конце концов, он самый близкий для меня человек, а ты родственная душа, которой я очень дорожу. Однако в дальнейшем, когда ты не хотела, я, даже если не мог осмыслить твои противоречивые слова и поступки, все же не желал принуждать тебя. Четвертый брат стал относиться к тебе с большим вниманием, но все же мог спокойно прожить и без тебя. Когда ты вернула шпильку и ожерелье, он посмеялся над самим собой и шутливо сказал мне: «Она желает до конца жизни оставаться незамужней, даже написала строку “Вдруг очутилась возле Будды при свете меркнущих лампад…”[13] Не станет же она в следующий раз говорить, что скорее умрет, чем выйдет замуж? Ладно, не будем заставлять ее!» Договорив, он выбросил то, что ты вернула, и больше о тебе не вспоминал. Однако после возвращения из поездки за Великую стену намерения четвертого брата изменились, и он даже отыскал ожерелье.

– Это все из-за нефритовой подвески? – спросила я, не удержавшись.

Тринадцатый принц смерил меня внимательным взглядом:

– Ты думаешь, что все как один похожи на наследного принца?

Я закусила губу и ничего не ответила.