Алые сердца. По тонкому льду

Повернувшись к Ли Дэцюаню, Его Величество распорядился:

– Найдите ксилографические «Картинки сельской идиллии» Лоу Чоу времен Южной Сун, что были отпечатаны два года назад.

Ли Дэцюань тут же вышел, чтобы отдать необходимые указания. Вскоре евнухи внесли сборник, и Ли Дэцюань медленно развернул его на столе. Картина, продемонстрированная принцем, и та, что на свитке, были похожи как две капли воды, различались лишь лица персонажей.

Хлопнув себя по лбу, я воскликнула:

– Ваша покорная служанка действительно заслуживает побоев! Она каждый день проводит рядом с Его Величеством, но была так невнимательна, что даже не узнала его любимую картину.

Император Канси с одобрением взглянул на четвертого принца и едва заметно улыбнулся, ничего не сказав.

Опустив голову, Его Величество внимательно разглядывал обе картины. Четвертый принц скользнул взглядом по моему лицу и тут же отвел глаза, я же продолжала тихо стоять, усмехаясь уголком рта. Император Канси вчитался в стихотворение, что четвертый принц надписал на картине, и кивнул:

– «Важнее неба пища для народа, лишь после пахоты ее дарит природа». Каждую весну мы приносим жертву на алтаре Шэньнуна[19], молясь ему и всем богам, а также лично руководим засевом императорских полей. Также мы часто обращаем внимание придворных чиновников на то, что мы надеемся, те, кто держит в руках бразды власти, будут придавать особенное значение земледелию. Это основа государства!

Четвертый принц с поклоном ответил:

– Подражая царственному отцу, ваш сын выделил несколько участков земли в садах Юаньминъюань, чтобы на собственном опыте познать все радости и тяготы возделывания земли.

Император кивнул и спросил:

– Расскажи-ка, в чем радости, а в чем тяготы?

– Жизнь на лоне природы вольготна и приятна, – ответил четвертый принц. – Помимо того, что на душе становится легко и хорошо и человек, меньше думающий об убытках и приобретениях, становится открытым и великодушным, его тело при занятии земледелием также расслабляется, становясь более здоровым. Сложно выразить словами то счастье, что я испытывал, собирая в последние несколько дней урожай фруктов и овощей, выращенных собственными руками. Тяготы же в том, что ваш сын, возделав всего несколько участков земли, уже настрадался: сегодня опасаешься, что солнце слишком сильно печет, а завтра беспокоишься, что дождь слишком сильно льет. Я не мог удержаться от печального вздоха, думая о том, как простой народ трудится круглый год то под палящим солнцем, то на жестоком ветру, но стоит случиться засухе или наводнению – и никто не соберет и зернышка риса.

Император Канси молча кивнул. Поклонившись ему, я тихо покинула зал. Теперь четвертый принц действует скрытно, каждым своим действием прощупывая, как настроен Его Величество. Доводит до крайности сыновнюю почтительность, не выказывая и тени неповиновения. Разумеется, подозрения императора Канси на его счет еще не рассеялись, однако при условии, что так будет продолжаться и дальше, вода будет по капле точить камень, и, коль принц не будет совершать ошибок, Его Величество рано или поздно перестанет тревожиться. Даже если восьмой принц снова задумает что-то против отца, тот просто не сможет найти у четвертого принца ни одного проступка.

Восьмой же принц, по-видимому, и хотел бы спрятать когти, да не мог. Продолжая налаживать контакты с сановниками при дворе, он тем не менее велел им перестать рекомендовать его как кандидата на титул наследника, иначе он «охотно предпочтет быть прикованным к постели». Услышав об этом, император Канси испытал отвращение и немедля высказался в строгой манере, порицая его: «Ты всего лишь бэйлэ, разве можно тебе вести подобные, выходящие за рамки приличия речи, пытаясь выведать наши намерения?» Кроме того, император полагал, что восьмой принц «чрезвычайно нагл и сумасброден, совершенно не осознает, кто он такой! Когда бэйлэ имеет столь недостойные намерения и действует безрассудно, стремясь во время доклада прощупать нас, разве это не великое зло?». Таким образом, восьмой принц неосторожно усугубил неприязнь к самому себе, которую вызвал у императора Канси еще в те времена, когда наследный принц впервые был лишен титула.

Порой я испытывала крайнее недоумение: восьмой, девятый и четырнадцатый принцы очень умны, а помимо этого, на их стороне много неплохих советчиков. Так как же они допускали действия, вызывающие гнев Его Величества?