Алый ангел

— Зачем шерифу проводить городское собрание, если он скрывает тот факт, что серийный убийца нацелился на город?

— О, потому что прошлой ночью произошло кое-что странное. Сегодня утром было обнаружено, что двери в домах были открыты, по крайней мере, пятьдесят или около того. Несколько зеркал пропали, на этом все. Странно, да? — спрашивает он, но не дает нам времени ответить. — Шериф проводит встречу, чтобы выяснить, кто это сделал.

Это совершенно бессмысленно.

— Сейчас все намного хуже, чем было, — тихо нам говорит Леонард. — Шериф устроил шоу, когда мы приехали в город. Он многое спрятал. И теперь он чувствует контроль по какой-то причине, действуя так, будто он может контролировать нас.

— Из-за главы, — отмечает Донни, читая мои мысли.

Я поворачиваю назад, снова прерывая Элис и помощника шерифа.

— Мы сделаем этот обход прямо сейчас, — говорю я ему, что идеально совпало по времени с выходом Крейга из хижины.

Он держит большую стопку флаеров, и глаза Хаузера расширяются в страхе.

— Но шериф сказал...

— Когда шериф станет моим боссом, я его послушаюсь. Но у него нет полномочий командовать нами в этом расследовании. К тому же, его включение является просто любезностью моих людей. Мы выше него по рангу. Понятно?

Нихера ему не понятно. Я могу сказать это по его жалостливому взгляду.

Вместо того, чтобы объясняться, мы с Крейгом уходим, а Элис идет к своей хижине, чтобы подготовиться. Донни и Леонард забрали половину листовок и тоже отправились в сторону города.

— Когда приедет Лана? — спрашивает Крейг, игнорируя Хаузера, который орет, чтобы мы «пожалуйста, остановились».

— Через два дня, скорее всего. Возможно, раньше. Она не хочет, чтобы Хэдли ехала одна. Лиза же приедет с минуты на минуту.

— И Хэдли это одобрила? Никогда не думал, что доживу до этого дня.

— Неожиданно, но они, кажется, сблизились после того, что обеим пришлось пережить.

— Ничто так не сближает, чем сексуальный садист, который почти тебя убивает, но по чистой случайности умирает сам.

У меня скручивает живот, и я пялюсь на него.

— Слишком рано?

Еле слышно матерясь на него, я выхватываю у него из рук степлер и прикрепляю флаер на столб.

Мы замечаем женщину, выходящую из продуктового магазина, которая держит за руку своего ребенка. Я наклоняю голову, когда замечаю, что несколько других людей начинают убегать, быстро убегать. Некоторые даже паникуют, пока бегут.

Мы с Крейгом переходим улицу, доставая оружие, затем я обхожу стену сзади.

Вода окрасится в красный. Так же, как и ваши грехи. Правду больше не приукрасят.

Что за х*йня?

Это написано большими буквами на стене, и парень за стойкой начинает кому-то звонить.

— Что случилось? — спрашиваю я, подходя к нему.

— Не знаю. Она как будто внезапно появилась. Только что ее не было, а потом вот она. Все это видели! — кричит он.

Что, бл*ть, за х*йня?

Надпись уже сухая, и я иду взять образец. Вытаскиваю пакет для улик и отскребываю несколько хлопьев. Мне, бл*ть, нужно, чтобы Хэдли уже была здесь.

Вокруг нас от тех немногих, кто достаточно смел, чтобы остаться, исходят шепотки о духах.

— Надпись высохла, но появилась только сейчас? Знаешь хоть какой-нибудь тип краски с такой функцией?

— Я уверен, что такая есть, или есть кто-то достаточно умный, кто может так сделать, — говорю ему, наблюдая, как люди паникуют из-за каких-то слов. — Это он.

— Что? Он пришел, чтобы нарисовать магически появляющуюся надпись? — недоверчиво спрашивает Крейг.

— Мы описали этот город как религиозный, но с культовым менталитетом. Оглянись вокруг. Они все напуганы чем-то таким незначительным. В Вашингтоне люди стали бы делать снимки и закатывать глаза, если бы вообще заметили подобное. Но здесь? Даже это пугает их до чертиков.

Он оценивает ситуацию, обрабатывает то же, что и я, даже если не является профайлером.

— Он еб*т им мозг.

— Его конечная цель не просто убийство. Он хочет терроризировать город, — говорю я, развивая свою теорию.

Крейг следует за мной, а я иду вниз по улице, осматривая всех, кто выделяется. Но никого не вижу. Пока эта краска не будет проанализирована, мы не узнаем, как ему это удалось провернуть.

Мы останавливаемся, разговаривая с людьми, и наблюдаем, как страх омывает их лица, когда говорим им о серийном убийце, о котором шериф их не предупреждал. Большинство убегает от нас, не желая слышать что-то подобное.

Один человек хватается за свое сердце.

— Это правда, — шепчет. — Среди нас есть темный дух?

Крейг удивляется.

— Нет. Есть человек из плоти и крови, который хочет отомстить за то, что случилось десять лет назад с Викторией и Маркусом Эванс.

Вся кровь сходит с его лица.

— Вы говорите о детях дьявола, — шипит он, затем поворачивается и убегает, будто мы пригласили его творить зло.

— Не знаю как тебе, но это самое дерьмовое дело из всех, — говорит Крейг с раздражением.

Его телефон пищит, и он смотрит на экран.

— Я послал Леонарду фотографию той надписи, и он прислал мне это...

Крейг хмурится, держа свой телефон так, чтобы я видел.