Алый чиж

Воропаев готов был расхохотаться, но, подавившись долькой апельсина, надолго закашлялся. Жан-Поль продолжал в торжественном молчании ждать ответа на свое коммерческое предложение. Когда орнитологу удалось наконец справиться со злополучным фруктом, он вытер платком слезы и произнес:

— В России, при всей дикости быта и нищете, не торгуют людьми…

— Во-первых, вы заблуждаетесь, господин ученый. Во-вторых, вас совершенно не касается юридически-правовой аспект сделки. Вы назначаете цену, подписываете документ, а остальное — наше дело.

Думайте о цене. Если затрудняетесь, могу помочь…

Скажем, для начала — пятьдесят тысяч долларов…

На эти деньги можете организовать любую экспедицию для поисков вашей птички. О'кей?

— Отбросив тему христианской морали, как я могу продать то, чем я не владею? Я даже не муж Лены…

— По данному вопросу меня интересует только точка зрения нашего клиента. По его мнению, вы являетесь владельцем указанной персоны. Представитель заказчика передал нам пленку с записью. Это официальное предложение брачного контракта, сделанного нашим заказчиком Елене Гвоздиной. Вот текст, спечатанный с пленки. Ознакомьтесь.

Жан-Поль извлек из кейса бумагу. Воропаев прочитал документ, менее всего похожий на предложение руки и сердца. Возлюбленный пунктуально перечислял подробности в оплате всех семейных услуг: суточно, недельно, месячно и за год. Сумма стояла фантастическая. Ответ Лены занимал меньше места. Она сообщала, что польщена предложением столь знатного господина, но уже не вольна, поскольку имеет своего повелителя. Имя повелителя — «Алый Чиж». Дальше мелким шрифтом приводилась справка разведотдела острова, в которой сообщалось, что после опроса московской делегации и конкретно шефа редакции Елены Гвоздиной удалось установить, что имя «Алый Чиж» принадлежит орнитологу Воропаеву А. Н., проживающему в Москве на улице Планерная, дом восемь, седьмой этаж, квартира девяносто четыре. Под справкой имелась невыговариваемая по-русски фамилия агента, добывшего информацию.

Жан-Поль внимательно следил за Воропаевым, пока тот изучал текст, и, желая придать полную достоверность документу, включил магнитофон. Над виллой, улетая в Средиземное море, зазвучал голос Лены, где она признавала ученого своим повелителем.

Жан-Поль выключил магнитофон.

— Теперь вы понимаете, что наш клиент имеет все основания считать вас владельцем дамы его сердца!

Только ваша подпись дает ему законное право принять от нас ракетоносец с Еленой Гвоздиной на борту.

Документ нами составлен. Вам остается только подписать его при свидетелях. Двоих от нашей фирмы и одного представителя заказчика.

Воропаев вообразил себе Гвоздину в гареме… Она прогуливается по острову в одних очках… Сзади, с опахалами, следуют слуги… На рейде стоит ракетоносец и салютует устремленными в небо боеголовками…

— Если сама Лена отказалась от такого выгодного для себя предложения, почему я за нее должен что-то решать? — поинтересовался орнитолог.

— На Востоке судьбу женщины решает мужчина — ее хозяин, — заявил с легким акцентом, словно все время присутствовавший на переговорах, представитель заказчика, неожиданно оказавшийся рядом с Воропаевым. — Мне кажется, уважаемый Жан-Поль, вы сильно занизили сумму. Я уполномочен его превосходительством предложить в два раза больше. Европейцы вечно торгуются из-за каждого цента…

— Легко быть щедрым, если твой остров плавает на нефти! — обиделся Жан-Поль.

— Я не прошу вас платить из своего кармана. Вместе мы выставляем господину Воропаеву сто пятьдесят тысяч. Это серьезное предложение. Оно учитывает чувства, что господин ученый питает к даме, и дает ему возможность самостоятельных научных изысканий.

— Господин Али делает поистине царский жест, — ухмыльнулся Жан-Поль, обрезая кончик очередной сигары. — На эти деньги можно купить ансамбль «Березка» и всю женскую часть Большого…

— Я бы на вашем месте не оскорблял национальных чувств нашего гостя, — строго сказал господин Али, покидая террасу.

— А если я не подпишу? — тихо поинтересовался Воропаев.

— Это будет грустная история, — ответил Жан-Поль, смачно пуская дым. — Мне неприятно вам ее рассказывать.

— Должен же я быть в курсе своего будущего? — справедливо заметил орнитолог.

Жан-Поль выдержал паузу, просвечивая янтарь коньяка сквозь закатное солнце.

— Вам введут наркотик. После чего вы с удовольствием сделаете все, о чем вас попросят. Но действие препарата не вечно, а скандал нам не нужен. Вас придется утопить…

— Вы меня, гражданина России, убьете тут, во Франции? И это сойдет вам с рук?

— Вы наивное дитя, — презрительно хмыкнул Жан-Поль. — Если проломить вам голову возле вашего дома, районный полицейский участок, хочет он того или нет, обязан открыть дело и искать злодея.

А если вы растворились во Франции — ваши коллеги позавидуют, решат, что вы нашли на Западе теплое местечко. А власти? Сколько русских каждый день остается в свободном мире? Вы когда-нибудь слышали, чтобы власти интересовались, живы они или нет?