Алый дворец

Мать чуть не замурлыкала от удовольствия.

– Что я говорила? Такая воспитанная…

Шань Лиши перебил ее, сменив тему беседы и наконец прекратив этот беспредел. Умэй облегченно выдохнула. Шань Бучжэнь мигом влилась в разговор, первая же госпожа Шань оказалась отодвинута на задний план. Хмурясь от недовольства, она взяла руку Умэй в свои и принялась остервенело ее поглаживать.

– Посмотрим, как мило эта дурнушка будет улыбаться, когда ты выйдешь замуж и станешь хозяйкой Дворца Мэйхуа. А те маленькие профурсетки? Один ветер в голове. Не удивлюсь, если сбегут с каким-нибудь торговцем и опозорят семью.

Умэй тактично промолчала. Бывало, она испытывала обиду от того, как отец обращался с ее матерью. Но в то же время не могла не признать: Шань Бучжэнь достойная госпожа, родившая ему двух наследников и дочерей-красавиц, без ума от которых были все, кто хоть раз взглянул. Пусть Си-эр и Янь-эр не доставало воспитания, но этот недостаток компенсировался их очарованием. Умэй этого не имела. От отца ей достались острые скулы, вытянутое лицо, нос, чуть длиннее, чем дозволено иметь женщине, резкие заостренные черты лица, колючий взгляд и хмурый разлет бровей. От матери она унаследовала только капризный излом губ. Тренировки сделали ее тело высоким и тонким, а оттого жилистым и плоским, и его она прятала под одеждой с воротником под самое горло и рукавами до кистей. С детства было ясно, что блистательного брака ей никогда не заключить. Все, что оставалось Умэй – упорно совершенствовать владение мечом и цингун20. То, что главе Дворца Мэйхуа старшему господину Ли так полюбилась эта маленькая холодная колючка Умэй, что он решил женить на ней своего старшего сына – большая удача. И Шань Цинцао вцепилась в нее изо всех сил.

Вечером Умэй снова вышла постоять у борта. Прохладный ветер остужал голову, а шумный плеск пенящейся воды успокаивал. Казалось, с груди сняли давивший на нее булыжник, и дышать стало легче.

Чжан Юн раздавал прислуге последние указания. Когда голос его стих, Умэй услышала приближающиеся шаги.

– Мадам Ли, почтенная хозяйка Дворца Мэйхуа, как вы находите юг? – первое, что он сказал ей за весь день.

– Не издевайся, я чуть не умерла от стыда.

– Если ты не хочешь этого брака, только скажи – я заберу тебя.

Он сказал подобную глупость с такой убежденной серьезностью, что Умэй едва не рассмеялась.

– О чем ты говоришь? Я мечтаю об этом браке. Тогда я наконец исполню долг перед семьей и успокою все чаяния моей матушки.

– Но…

– Никаких «но». Жить на юге, в этом сказочном тихом месте, кто отказался бы от подобного? Лучшего брака никто мне не предложит. А если удачно не выйду замуж, то все, что мне останется – это совершенствоваться. Но боюсь, если и здесь не будет успеха, и я не вознесусь на Небеса21, матушка удавится с горя.

Чжан Юн хотел было что-то сказать, но не нашел слов. Некоторое время они просто молчали, слушая невнятное бормотание воды.

– Завидую Сяо Сяо. – нарушил тишину Чжан Юн. – Она сможет уехать с тобой. А я буду на другом конце страны. Разве это справедливо?

Умэй не сдержала улыбки.

– Возможно, я оставлю эту служанку тебе, чтобы ты не грустил. Если она продолжит меня раздражать своими всхлипами, я предпочту трепетно лелеять нашу дружбу на расстоянии во всю Поднебесную.

Чжан Юн усмехнулся. Он хотел было что-то сказать, но его прервал шорох юбок.

– Старший ученик, – чинно обратилась к нему старшая госпожа Шань, – не мог бы ты нас оставить?

Насилу согнувшись в поклоне, Чжан Юн бросил многозначительный взгляд на Умэй и послушно удалился. Пальцы Умэй невольно сжались на борту, когда мать приблизилась к ней вплотную.

– Ты – благородная незамужняя госпожа, разве пристойно оставаться тебе наедине с мужчиной? – упрекнула она.

– Чжан Юн – мой соученик, что же здесь непристойного?

– Не спорь со мной! Что за девица… Как прибудем во Дворец Мэйхуа, даже не приближайся к нему, не разговаривай, и не смотри в его сторону. Не хватало еще, чтобы брак был расторгнут из-за твоей неосторожности. Видят Небеса, ты не первая красавица Поднебесной, и обаяния в тебе не больше, чем в выброшенной на берег рыбе. Тебе нельзя допустить ни пятнышка на репутации.

Призвав все внутренние силы, Умэй покорно кивнула. В памяти у нее всплыла история, которую мать рассказывала ей с особым упоением. В младенчестве Умэй не спала ночами. Стоило темноте опуститься на Дворец Уфэн22 – фамильное имение семьи Шань, как она теряла покой и без конца кричала, не давая спать ни матери, ни целому легиону слуг. Поэтому ее и назвали Умэй. Уже после, когда она подросла, Шань Цинцао твердила ей: «В детстве ты приносила своей матушке так много неприятностей. Но теперь моя Мэй-Мэй хорошая девочка. Больше она не будет доставлять матушке неудобства, верно?».

Не желая больше продолжать разговор, Умэй сослалась на усталость и ушла в свою каюту.