Алый король

Выдохнув, Дион всадил в рассудок Сарило таран собственных мыслей и забросил свою душу, будто цепкий невод, в глубины подсознания Гвардейца Ворона.

На библиария с ревом хлынул вал воспоминаний и впечатлений.

Былые кампании, сраженные враги.

Павшие братья, запятнанная честь.

Мир черных песков, Иставаан V.

Проклятое название, новый синоним измены.

Льет кровавый дождь. Сталь и огонь стремительно падают с небес. Клич вероломства — в десять тысяч палящих стволов. Верные друзья оборачиваются ненавистными врагами. Мука и страдание: падает отец-примарх.

Мертвый или пропавший? Кто знает…

Боль сражается с чувством утраты и жаждой отмщения. Все затмевает резня в Ургалльской впадине. Отчаянное бегство. Тянутся безнадежные сутки. Он проводит дни в западне, на планете, где все и вся жаждут убить его. По ночам воин скрывается от щелкающих клыками темных кошмаров, которые понимают мрак гораздо лучше него.

Но вдруг из пустоты возникают звездолеты — освободители издалека.

Возрождается надежда на победу. Сгорая, она сменяется безысходностью.

Разбитые легионы дерутся до последнего вздоха.

Можно надеяться лишь на гибель в бою… и на возмездие. Да, возмездие!

Возмездие! Возмездие! Возмездие!

О, беспримесная чистота мести… Воин разит и истребляет, омывается кровью тех, кто предал Императора. Такой голод не унять, такую жажду не утолить.

Возмездие!

Пром покинул сознание Варэстуса Сарило.

Библиарию как будто обожгло руки — он отдернул ладони. В черепе ревела буря кровожадных стремлений. Запрокинув голову, Дион испустил могучий звериный вой, какому позавидовал бы и легионер Стаи.

Его ментальное единение с Гвардейцем Ворона распалось. Матрица пси-капюшона вспыхнула, как горящий фосфор, сбрасывая опасные излишки псионической энергии. Сердца Прома бешено стучали, словно отбойные молотки; усмирив скачущий пульс, он избавился от прилива агрессии, выведя ее из организма ручейками пота и судорожными выдохами.

Перед глазами стоял алый туман, дыхание пылало яростью.

Но желание убивать постепенно спадало.

Наконец легионер покачал головой.

— Ты ошибся.

— «Ошибся»? — переспросил Зайгман. — Все факторы, учтенные по статистическим вероятностям, указывали, что Варэстус Сарило идеально подходит нам.

— Возможно, подходил раньше, но после Истваана он изменился. Варэстус морально надломлен, поглощен жаждой мщения.

— Как и почти каждый из вас, — заметил Виденс.

— Моя месть свершится, когда труп Хоруса рухнет под ноги Императору, — сказал Пром. — Я не исчисляю воздаяние в повергнутых врагах. Сарило, напротив, так алчет возмездия, что оно становится для него соблазном, то есть слабостью.

— Но ведь не очень значительной?

Дион снова покачал головой.

— Способности воина бывают выдающимися или скромными, однако малозначимых слабостей не существует. Особенно сейчас, когда на кону столь многое. Избранные Титана должны стоять превыше искусов. Превыше любых соблазнов.

Убрав инфопланшет в карман рясы, магос поклонился космодесантнику.

— Мои извинения, библиарий Пром. Я питал большие надежды относительно данной вылазки, но, похоже, оказался неправ.

Резко обернувшись, Дион схватил Зайгмана и вздернул его над палубой. Остаточные болевые ощущения распалили гнев легионера, вызванный промахом Виденса.

— Ты понимаешь, чего стоила твоя ошибка? А? Только представь, какие еще подвиги мог совершить этот воин, скольких изменников убить? Нет, скажи, ты понимаешь?!

Нечеловеческое тело Зайгмана, скрытое под длинным балахоном, дергалось и извивалось над полом. Из динамика его маски вылетел отрывистый испуганный крик.

— Библиарий Пром, успокойтесь! Статистическое прогнозирование, при всей его эмпирической точности, не идеально!

— Прежде ты утверждал иное, — напомнил Дион, крепче сжимая пальцы. — Если результат тебя устраивает, цифры не лгут, но в случае твоей ошибки оказывается, что формулы были несовершенными. Как удобно!

— У каждого метода прогнозирования есть изъяны, — быстро проговорил Виденс. — Пророчества, гадания по птицам или внутренностям, картомантия… все они зависят от различных интерпретаций и отклонений!

Не желая выслушивать подобные оправдания, Пром еще сильнее сдавил глотку получеловека. Металлическая гортань смялась под скрежет пластали и шипение напрягающейся пневматики. На лицевой пластине техножреца лихорадочно завращались линзы в латунной оправе.

— Библиарий, он просыпается! — завопил магос.

Осознав, что его гнев неуместен и отчасти принадлежит не ему, Дион выпустил Зайгмана. Лицо легионера отразилось в маске из матированной стали; увидев его, Пром с омерзением отвернулся.

Варэстус подергивался на каталке. Веки воина подрагивали — вторжение в его воспоминания привело к сбою биологических механизмов, не позволявших Сарило проснуться. В кровь космодесантника хлынули мышечные стимуляторы, и он застонал, сжимая кулаки.

Дион почти нежно положил ладонь на голову раненого.

— Прости меня, брат, — сказал библиарий.

И выжег мозг легионера огненным импульсом.