Алый король

— У тебя нет более важных дел, чем возрождать утраченные сорта чаев?

— Есть, конечно, — признал Нагасена. — Но иногда необходимо отвлечься, оздоровить тело и душу. Уж ты-то после событий на Никее должен понимать, как важно равновесие. Нельзя все время думать только о смертоубийстве.

— Похоже, ты не следил за ходом кампаний, ведущихся Хорусом и другими изменниками, — проворчал Дион.

— Совершенно неверное предположение, — возразил Йасу.

— Так ты прибыл с вестями? — вмешался Икскюль. — Император сделал ход против магистра войны?

— Да, — кратко ответил Нагасена, не желая рассказывать об операции на борту «Духа мщения» и ее цене.

— Но здесь ты не поэтому, так? — спросил Пром.

— Так. Мне нужно ваше содействие в другом деле.

— Каком именно?

— Сигиллиту нужно, чтобы мы отправились в орбитальную тюрьму Камити-Сона[66] и допросили троих заключенных.

— Камити-Сона? — повторил Дион, и его лицо с четко выраженными чертами исказилось от омерзения. — Думаю, я откажусь.

Вздохнув, Йасу отпил еще немного бодрящего чая рёкуча, который, как утверждалось, оказывал омолаживающее воздействие на пять важнейших органов. Использовав эту паузу, агент собрался с мыслями и тщательно подобрал следующие слова.

— Это не простые узники.

— Легионеры? — предположил Пром.

— Смертные. Но исключительно важные для нашего дела.

— Зачем тебе «Аретуза»? — уточнил магос. Подняв руку, он с шипением приводов клетки-экзоскелета указал на Киваана и Сосруко. — У тебя уже есть корабль и воины.

— «Аретуза» располагает гарнизоном механических солдат, которые наиболее подходят для данной миссии.

— Почему?

— Малкадор уверен, что не только мы хотим получить информацию от заключенных.

— Кто еще заинтересован в них?

— Уцелевшие воины Тысячи Сынов, — ответил Нагасена.

Дион невесело фыркнул.

— Пятнадцатый легион мертв. Волчий Король позаботился об этом.

— Леман Русс тщательно подошел к делу, но, похоже, Циклоп избежал высшей меры наказания.

— И откуда же тебе известно об этом? — требовательно спросил Пром.

— Сигиллит заверил меня, что сведения получены из достоверного источника, — произнес Йасу, который поинтересовался у регента о том же самом и получил такой же расплывчатый ответ.

— «Из достоверного источника»? Больше ты нам ничего не откроешь?

— Больше я ничего не знаю.

— Любовь Малкадора к секретам погубит всех нас. — Библиарий покачал головой. — Ладно, Йасу, расскажи подробнее об этих узниках. Кто они вообще такие?

— Насколько я понимаю, в прошлом они были летописцами, — сообщил агент. — Их судно захватили, когда они бежали с Просперо перед разрушением планеты.

— Если так, то заключенные — слуги Алого Короля, — резко сказал Дион. — Как думаешь, что за информацию они скрывают?

— Точно не отвечу, но могу предположить, что она касается истинной сути примарха Магнуса. Если сыны Циклопа тоже жаждут получить эти сведения, нам определенно следует добраться до узников первыми, согласен?

Магос Икскюль подался вперед.

— Сигиллит хочет довершить то, что начал Волчий Король.

— Возможно, ты прав, — проговорил Нагасена.

— Тогда тебе понадобятся не только кибернетические воины. — Поднявшись, библиарий оперся кулаками о стол. — Тут не хватит железных людей, отвага которых выкована в кузне.

— Да, — кивнул Йасу. — Поэтому я привел ледяных людей.

Глава 8: Планетарий. Камити-Сона. Равноценный обмен

Боль — неизменная спутница любого воина, неизбежный аспект жизни, проводимой в боях. В прошлом Амон уже познавал муки плоти, терзаемой когтями и клинками, огнем и пулями, но страдания тела, перестраивающего себя изнутри, стали для него новым и неприятным ощущением.

Хатхор Маат обещал, что советник не испытает боли. Он солгал.

Пока адепт Павонидов восстанавливал раздробленный хребет Амона, тот отчетливо чувствовал, как трутся друг о друга все кусочки позвонков. Ни одно химическое или псионическое средство не могло ослабить пылающее внутри советника пламя страдания; казалось, его тело от основания шеи до таза пробили раскаленным добела железным прутом.

Все мышцы Амона напрягались, по заново выращенным нервам проносились электрические токи мучений. Легионер говорил себе, что страдание — хороший знак: его мозг понемногу начинает чувствовать тело ниже шеи.

Но теперь он видел в павонидах не целителей, а пыточных дел мастеров. Усилием воли советник вывел свой золотой трон жизнеобеспечения из «Грозовой птицы», и терзатели потянулись за ним, словно прихвостни.

Высадив его, десантный корабль взмыл над Обсидиановой Башней, вокруг которой увивались жаркие, как лихорадка, эфирные ветра. Зефиры строили козни, судача между собой.

Вершина цитадели примарха из объятого огнем шипа превратилась в плоский диск глянцевитого черного камня, словно кто-то снес шпиль одним стремительным ударом клинка. На обнажившейся поверхности Амон увидел вырезанные сигилы и линии, пересекающиеся между собой. Он не узнал эти мистические фигуры, но при взгляде на них искалеченное тело советника вдруг сотрясли мышечные спазмы.