Алый Крик

Рядом с мэром стояло человек десять, но ни у кого из них не было арбалета и ничего такого прочего, чтобы в меня пульнуть. Я следила за всеми, кто вышел на улицу – с того самого момента, как миновала ворота. До сих пор никто из них не зашёл сзади. Теоретически, кто-нибудь мог выйти за стену другим путём и подкрасться к воротам, но я следила за всеми, и никто не посматривал мне за спину.

Если дойдёт до драки, придётся заколоть Орфануса, бросить пару острых предметов в остальных, чтобы они поостереглись, – и бежать со всех ног.

«Что ж, теперь станет ясно, кто мы все такие на самом деле», – подумала я и стала ждать, что Орфанус будет делать дальше.

– У нас есть деньги, – сказал он.

Ладно, это не то, чего я ожидала. Я держала руку на рукояти шпаги, но пока не вытащила её.

– Деньги?

– Для Синей Птицы. Мальчика. Мы не так богаты, но если ты пришла требовать за него выкуп, мы дадим сколько сможем. А если ты решишь продать его в рабство или в какой-нибудь притон на севере, я лично тебя найду.

– Я не… Я не торгую детьми!

Орфанус глянул на меня с некоторым сомнением.

– Мы тебя не знаем. Ты пришла к воротам, спрашивала о бойне в монастыре и скрыла, что у тебя в руках сын нашего друга. Это не очень-то располагает тебе доверять.

– Сначала надо было убедиться, что можно доверять вам, – сказала я, оценив иронию ситуации. – Я не хотела вас обидеть.

Мэр примирительно вскинул руки.

– Тогда, может быть, начнём всё сначала?

Молодая женщина, немногим старше меня, с вьющимися каштановыми волосами, подошла к Орфанусу. Она была очень похожа на мэра. Вероятно, его дочь.

– С ним всё в порядке? С мальчиком?.. Я иногда присматривала за ним, когда Хатам бывал в городе.

Я выпустила рукоять шпаги, позволив ей скользнуть обратно в тубус. Я двигалась медленно и осторожно: не хотелось бы, чтобы люди подумали, будто я готова проткнуть насквозь любого, кто сделает хоть один неверный шаг.

– У него было несколько тяжёлых дней и ночей, но физически он не пострадал.

Женщина кивнула с облегчением, но тут же на её лице снова отразилась тревога.

– Неужели он… Синяя Птица был там, когда всё случилось?

Я кивнула. Орфанус и некоторые из горожан бормотали едва слышные молитвы. Не знаю, почему, но меня это раздражало. Я никогда не была поклонницей религии, и монахам она точно не помогла.

– Молитвы не принесут ему никакой пользы! – сказала я.

Пожалуй, это прозвучало слишком яростно. Кажется, я была на взводе – сильнее, чем думала.

– Сейчас мальчику нужен дом и люди, которые о нём позаботятся. Научат его читать по губам. Будут обнимать всю ночь, когда ужас, от которого он убежал, вернётся в кошмарах. Люди, согласные с ним нянчиться, когда он начнёт капризничать. А он начнёт! Он будет злым, агрессивным и даже жестоким к тем, кто о нём заботится. Потому что так ведут себя люди, когда они сломлены. Они кричат, они говорят ужасные, жуткие вещи, а иногда вообще…

Возьми себя в руки, Фериус! Где, чёрт возьми, твоя арта фортезе?

Арта фортезе – это талант аргоси к стойкости. Человек, который в своих странствиях то и дело оказывается в опасных ситуациях, должен научиться терпеливо переносить боль и страдания – физические, умственные и эмоциональные.

Я не слишком преуспела в арта фортезе.

Дочь Орфануса, которую звали Лирида, сказала тогда нечто странное. Одну вещь, которую я никак не ожидала услышать от человека, который не был Энной Бурой. Всего несколько слов, которые заменили тысячу.

– Хорошо, что он нашёл человека, который его понимает. – Вот что она сказала.

Тогда вокруг воцарилась тишина, и Орфанус обнял дочь. Потом он снова обратился ко мне:

– От своего имени и от имени всех жителей этого города я принесу любую клятву, которую ты сочтёшь достойной. Мальчик нам не родственник, но мы самые близкие люди, какие у него есть. Он может жить здесь сколько пожелает, и мы будет заботиться о нём, как умеем. Ты тоже можешь остаться – столько, сколько надо, чтобы убедиться, что Синяя Птица счастлив с нами.

Он чуть поколебался и добавил:

– И даже дольше.

За свои семнадцать лет я успела повстречать тысячи лжецов. Недоверие – такая же часть меня, как рыжие завитки волос и шрамы на моей коже. Задолго до того, как овладеть навыками аргоси, я на собственном опыте научилась распознавать обман в каждой улыбке и каждом прищуре глаз.

Этот человек не лгал. И люди, которые были с ним, не лгали. Они искренне хотели дать Бинто приют. Не ради какой-то выгоды, а потому, что стремились сделать доброе дело и противопоставить его бессмысленной жестокости монахов, которых прежде знали как соседей и друзей.

– Я пойду и позову Бинто… То есть Синюю Птицу, – сказала я.

– Его зовут Бинто? – спросила Лирида.

– Нет, это просто… Просто я так его называю, вот и всё.

– У мальчика должно быть нормальное имя, – вступил Орфанус. – Бинто вполне подходит.

Я повернулась и пошла обратно к воротам, чтобы забрать мальчика и привести в лучший дом, какой я могла для него найти. Напряжение, которое я носила с собой с тех пор, как его жизнь стала моей заботой, ослабло. Теперь я хоть немного понимала, куда двигаться дальше.