Алый лев

— Они свое получили, — сказал монах с мрачной удовлетворенностью в голосе. — Как только мой господин король услышал от королевы мольбу о помощи, он тут же бросился ей на выручку. Он скакал всю ночь и весь день, а потом еще целую ночь и на рассвете прибыл в Мирабо. Принц Артур и Лузиньяны даже не поняли, кто на них напал. Только что они заканчивали трапезу и готовились к последнему штурму, а в следующее мгновение на них уже были направлены мечи. Трое братьев Лузиньянов были взяты в плен вместе с принцем Артуром и двумястами французскими рыцарями, для короля Филиппа и бретонцев это настоящая катастрофа.

— Ха! — воскликнул Солсбери, яростно стукнув по столу кулаком, так что тот подпрыгнул. — Я знал, что Иоанн велик! Я это знал! Эта победа не меньше тех, которые совершал Ричард! Пусть-ка они теперь посмеются, глядя в сторонку!

Прибыл новый кувшин с вином, и три графа подняли кубки за победу, а монаху было подано блюдо с жареной петушатиной и хлебом.

Вильгельм был возмущен. То, что случилось с Алиенорой, оставило в его душе дурной осадок. Он был теперь вдвойне доволен, что в свое время отговорил Хьюберта Вальтера поддержать Артура.

— Отдохнув, вы, возможно, согласитесь доставить еще одно послание, — мягко попросил он монаха.

— С радостью, милорд, — ответил монах, не отрываясь от еды.

Вильгельм подпер рукой подбородок.

— Монаха пустят туда, куда я не послал бы своего обычного гонца. Я прошу вас отправиться к Ральфу Экзодунскому во французский лагерь. Он должен узнать, что его братья в заточении.

Монах захлопал глазами.

— Я сделаю так, что ваше путешествие будет стоить того, — сказал Вильгельм, прежде чем удивление обернулось отказом. — Если вы не можете принять плату лично для себя, я сделаю щедрое пожертвование в ваш монастырь.

Загнанный в угол, монах растерянно согласился, хотя тяжелый кошелек с серебром, который дал ему Вильгельм, несколько скрашивал его огорчение.

— Я всегда возвращаю свои долги, — сказал Вильгельм, и монах подумал, что он говорит о серебре. Но его замечание относилось и к Лузиньянам.

Глава 11

Лонгевиль, Нормандия, апрель 1203 года

— Папа вернулся, — сказала Махельт. Она сидела у окна, выходившего во двор, и кормила своих коноплянок семечками.

Изабель, обсуждавшая со своим писцом послание, касающееся дара собору в Глендало в Ленстере, прекратила разговор и подошла к окну. То, что она увидела, заставило ее быстро раздать служанкам приказания и поспешить в зал, чтобы встретить мужа. Вильгельм вошел в дом широким шагом, как будто пытался догнать великана или, наоборот, убежать от него. Он всегда был очень энергичен, но Изабель поняла, что случилось что-то плохое. Обычно его энергия была живой, бьющей ключом, а сейчас от него исходила злость, он будто источал злобу, когда поднимался по ступеням, лишь мимоходом приветствуя слуг и рыцарей в зале.

Изабель произнесла положенные слова приветствия, жестом отпустила слуг и последовала за мужем в личные покои. Она взяла его плащ, махнув женщинам, чтобы отошли, и велела нянькам занять детей. Махельт отчаянно хотела показать отцу свою коноплянку, но Изабель была непоколебима, и, несмотря на слезы и уговоры, отослала и ее, оставив дочку на попечении Сибиллы Дэрли.

Изабель наскоро собрала ужин: толстые ломти хлеба, говядины, зелень и пироги с мозгами. Она распорядилась принести таз с горячей водой и свежие льняные полотенца, все еще пахнущие солнцем, которое выбелило их, пока они висели на площадке для сушки белья.

— Насколько все плохо? — спросила она, наливая ему вина, когда за последним слугой закрылась дверь.

Он зарылся рукой в волосы, все еще темно-каштановые на лбу и вдоль пробора, но на висках начали появляться серебряные нити. Он уже много раз ворчал, что до того, как Иоанн сел на трон, у него седых волос не было, и это было правдой. Взяв чашу с вином из ее руки, он отпил, отставил ее, а затем ополоснул лицо и руки горячей водой.

— Я пока не знаю.

— Лонгевиль в опасности?

Уильям вытер лицо и руки.

— Пока нет, но Иоанн, если захочет, может к середине лета устроить так, что мы его потеряем, — Вильгельм бросил полотенце на дорожный сундук. — Он только что отпустил братьев Лузиньян и в результате потерял поддержку Вильгельма де Роше.

Изабель прикусила губу. Это было совсем плохо.

— Если бы я не видел этого своими глазами, я бы не поверил, что сын королевы Алиеноры может быть таким глупцом. Все, что он с них взял, это обещание, что они уйдут с миром и не станут больше против него восставать, — Вильгельм снова взял свою чашу с вином, осушил ее в несколько больших глотков и, с яростью хлопнув ею об стол, снова наполнил ее. — Их дело было решенным, но Иоанну зачем-то понадобилось возвратить отрубленную голову на шею. Лузиньяны верны своему слову так же, как шлюха обету благочестия. Они же все разбойники и бандиты! Господ Всемогущий!

Изабель редко видела его таким взбешенным. Обычно неприятности стекали с него как с гуся вода.