Алый Первоцвет неуловим

– Нет, мы найдем, найдем вашего Поля, не бойтесь! Господи, дитя, вы разве забыли, что он теперь в Англии, а здесь нечего опасаться, будто вдруг его снова похитят прямо средь бела дня на полянке!

Девушка слегка вздрогнула, и ее детское лицо побледнело еще больше. Маргарита взяла ее за руку и бережно пожала. Джульетта Марни, недавно прибывшая в Англию, вырванная из-под ножа гильотины в последний момент подоспевшей отчаянной помощью, все еще никак не могла поверить, что человек, страстно любимый ею, также находится теперь вне опасности.

– А вот и месье Деруледе, – улыбнулась Маргарита и после небольшой паузы, чтобы дать своей молодой спутнице прийти в себя, указала на группу мужчин, стоящих неподалеку. – Как видите, он среди друзей.

Две женщины, стоявшие рядом на фоне зеленой травы под бриллиантовым солнцем, бросающим золотые отблески и прозрачные тени на их гибкие формы, представляли собой прелестную картину: Маргарита, высокая, подобная королеве в своем роскошном платье и драгоценностях, с величественной гордостью носящая незримую корону счастливого замужества, – и Джульетта, подвижная, подобная девочке, одетая во все белое, с мягкой глубокой шляпой на прекрасных кудрях, несущая на своем юном, совсем детском личике тяжелую печать ужасных страданий, которые довелось ей пережить, печать смертельной внутренней битвы, выпавшей на ее долю.

Вскоре они присоединились к друзьям; среди последних был Поль Деруледе, а также сэр Эндрью и леди Фоулкс, между которыми лениво прогуливался, спрятав руки в карманах великолепных штанов, поводя широкими плечами, на которых авантажно сидел безукоризненный сюртук, неподражаемый сэр Перси Блейкни.

Глава V Сэр Перси и его жена

Судя по всему, сэр Перси ничуть не изменился со времени своей женитьбы, когда молодая его супруга поражала лондонское общество своей красотой и остротами, а он являлся одним из множества спутников, придававших еще больший блеск ее сиянию, ее шуткам и ее улыбкам. Может быть, только его друзья, да и то из самых близких, понимали, что под этой эгоистичной и ленивой манерой, под застенчивым и неуклюжим поведением, под полуглупым-полуциничным смехом скрывалось теперь жаркое подводное течение страстного жгучего счастья.

В том же, что леди Блейкни влюблена в своего мужа, не сомневался уже никто. Этот неординарный феномен часто и горячо обсуждался в фривольных кругах фешенебельного общества.

«Это воистину странно, когда светская женщина так страстно влюблена в собственного мужа» – таков был всеобщий приговор веселого мирка, концентрировавшегося вокруг Карлтон-хауза и Ранелафа.

Дело не в том, что сэр Перси был непопулярен у прекрасного пола (никому из летописцев, какого бы склада ума он ни был, подобное не могло даже прийти в голову), – дамы давно бы уже покрылись слоем пыли, если бы его шутки не порхали по всему Дансинг-холлу, а его новые шелковые сюртуки и вышитые жилеты не вызывали восторгов и комментариев.

Просто это был легкомысленный круг, к которому леди Блейкни не принадлежала никогда. Всем было хорошо известно, что муж был для нее самой излюбленной и естественной мишенью, в которую попадали ее язвительные стрелы. Она и до сих пор с удовольствием пускала в него стрелу-другую, а он, как и прежде, всегда был готов совершенно спокойно пропустить их без всякого ущерба сквозь безбрежное море своего невозмутимого добродушия. Однако теперь, в нарушение всех обычаев и привычек лондонского общества, Маргарита очень редко появлялась на балах и раутах или в опере без своего мужа. Она сопровождала его на все скачки, а однажды ночью (о ужас!) даже протанцевала с ним гавот.

Общество содрогнулось и удивилось! И попыталось объяснить это неожиданное безумство леди Блейкни ее заграничной эксцентричностью, но окончательно успокоилось, догадавшись, что этот нонсенс, скорее всего, не последний и что она слишком умная женщина, а он слишком утонченный джентльмен, чтобы долгое время поддерживать такое ненормальное положение вещей.

Но в то же самое время дамы утверждали, что эта матримониальная любовь – дело совершенно одностороннее. Никто не решался утверждать, что сэр Перси мог явиться чем-нибудь большим, кроме как вежливым наблюдателем столь явного поклонения перед своей женой. Ленивые глаза его никогда не вспыхивали при ее появлении в бальной зале, а некоторые даже знали вполне достоверно, что ее честь проводит в прекрасном ричмондском доме множество одиноких дней, в то время как хозяин отсутствует с постоянной, если даже не сказать с далеко не рыцарской, регулярностью.

Присутствие сэра Перси на празднике было для всех сюрпризом, поскольку полагали, что он ловит рыбу где-нибудь в Шотландии либо охотится где-нибудь в Йоркшире, то есть находится где угодно, только подальше от домашнего фартука своей безумно влюбленной жены.