Алый проток

– Головник, – снова повторил Покровский, несколько раз перепроверив переданную Андреевским информацию. – Должно было быть в ста километрах на юго-восток от главной трассы, вроде как…

– Ох, не знаю, милок… Может чего напутал ты? Я тут прожила аж восемьдесят четыре года, отродясь не знаю такого села. Может, коммунисты, конечно, переименовали, но я такого не помню. Съезди в местный Обком партии, узнай у них, они все знают. Но это тебе назад нужно воротиться, ехать часа два.

– Областной комитет Партии? – удивленно спросил Покровский. – Так это, давно не коммунизм, бабуль.

– Ой, да… запамятовала я что-то… Да какая уж разница-то! Ничего не меняется ведь, я как в избе жила, так и живу, ходи только флаги меняй, если ставишь. Я не ставлю, им до меня особо дела нет, да и мне до них тоже.

– Ладно, бабуль. В любом случае спасибо за помощь, – ответил Лев, поняв, что ее сознание постепенно входит в горизонт событий, который уже навсегда поглотил существенную долю памяти.

– Может яблочки купишь, на дорожку, а то вдруг долго будешь искать? Свои, с огорода. Всякой дрянью не поливаю, хотя надо бы от вредителей избавиться, да денег нет совсем. Пенсии не хватает, вот хоть кто-нибудь яблочки купит, да я что-нибудь лишнее себе позволю. Все забыли про меня, я…

– Да… знаете, давайте ведерко этих, – прервал ее Покровский, не выстояв выпущенной в него обоймы жалостно-слезливых аргументов, после которых, не купив треклятые яблочки, будешь чувствовать себя дерьмом до конца дня.

– Спасибо, милок. Бери на здоровье, сейчас тебе в пакетик насыплю, – довольно произнесла местная повелительница маркетинга.

Покровский сел обратно в машину, кинул яблоки на заднее сиденье и уже хотел дать газу, как увидел, что ему машет бабушка. Он опустил окно.

– Милок, съезди к милиционерам, они же должны знать. Это всяко ближе, чем в Обком. Отсюда где-то час езды дальше по прямой и через километров тридцать возьми левее, дорога там, правда, чуть похуже. Там уж не помню, спроси у людей добрых, там деревеньки еще остались, если мне, старой, память-то не изменяет.

– Спасибо, бабуль!

Машина дала газу и понеслась по указанию доброй бабушки. Не то, чтобы Лев решил слепо довериться ее координатам, но они более-менее совпадали с брифингом. Интернет-карты тут почти не работали, GPS барахлил. Это несколько удивляло Льва, учитывая степень развития и скорость распространения современных технологий. Ему всегда казалось, что таких мест на планете уже давно не осталось и развлечь себя порнографией, любой степени извращенности, можно даже в самой глухой точке мира.

Дорога уже давно была в плачевном состоянии, повсеместно встречались различной глубины выбоины, ямы и ухабы, а в некоторых местах асфальта практически не была, только грунт. По многочисленным трещинам, из которых росла трава или пробивались ростки деревьев, было видно, что природа здесь почти выиграла битву с человечеством.

Дорожные знаки встречались лишь изредка, многие были сломаны, вероятнее всего местными алкашами, желающими заработать на дешевую водку или ее подобие, или были… расстреляны…

У третьего по счету подобного знака Покровский специально остановился проверить. Нельзя было исключать того, что бухой в хламину работник разведУправления разъезжает здесь по округе и вершит самосуд над государственной собственностью.

Внимательно изучив искалеченный знак, Лев пришел к следующему выводу: «Учитывая размер отверстий, их структуру, толщину металла самого знака, отсутствие копоти, то, вероятнее всего, стреляли издалека из мощного нарезного ружья, возможно, пока ехали на машине».

Побродив вокруг знака в тридцати метрах перед ним, он нашел синюю пулевую гильзу ружья. Покровский достал специальный пакет для улик и, не трогая руками, упаковал, чтобы потом проверить отпечатки по базе.

– Надо у местных полицаев спросить, что творится здесь. Если этот дурак тут знаки расстреливает, то это будет бомба. Андреевский будет в восторге, можно еще уголовку впаять этому придурку. Ха! Хотя если он запил настолько, что творит такую дичь, то может и в меня с дуру пальнуть… Надо быть аккуратнее.

Лев сел обратно в машину и поехал дальше. Проехав километров сорок, причиняя машине ощутимые неудобства этими замечательными дорогами, он наконец доехал до старой и на вид довольно обширной деревни.

Ее размер с точностью было трудно определить, поскольку она утопала в буйной растительности, закрывавшей близко стоящие друг к другу деревянные избушки и немногочисленные кирпичные дома, не превышающие двух этажей. Где-то бегали собаки, гонявшие местных котов, на ржавых скрипящих велосипедах катались дети, мимо проехала телега с впряженным в нее вороным конем и ведущим ее извозчиком. Последний, заметив машину Покровского, еще долго не мог оторвать удивленный взгляд, пока не повернул на другую улицу. Свежие коровьи лепешки предательски указывали на маршрут недавно прошедшего стада.

– М-да, вот это глушь…– протянул Лев.

Доехав до играющей с какими-то самодельными игрушками ребятни, он остановился, приоткрыл окно и спросил:

– Ребят, а где тут у вас полиция?