Алый псалтырь

И голос их, от боли неземной,

Становится евангелием цветов,

Становится омоновеньем ран,

Стоящих насмерть на восторге слова

Такого звучного, что глохнет тишина!

Чей герб – покой, луна и седина…

Чьи тени у разрушенной колонны

Слагаются под вечер в имена.

И вновь слова темны, а сны прохладны,

И вновь пространство не имеет глаз.

И вновь приходят, отовсюду – стихи,

Которые из бренности ты спас.

Рассаживаются, в литеры смотря,

И пеленают в лист свои чернила.

И близоруко ближним моют ноги…

Не святость это, это больше… – это боги,

Непомнящие в лунных снах себя.

На месте сада вот стоят они

Духовные и бедные деревья,

На тощих пальцах держат откровенья

И просят за молчание прощенья,

И так хотят перелететь свой страх!

В осколках музыки вечерние сады,

И рвут им сердце певческие знаки,

Читающие их, контекст велик

У оборотной стороны бумаги.

2017г.

Воспоминания в белом

Мир был зачат на острие Любви

И сумасшествие своё скрывать не думал.

Он, феерические складывая суммы,

Минусовал нас всех из плоти лжи.

И, заполняя пустоту числом,

Он выбирал и ангела и зверя…

И человек, в божественность их веря,

Всему и всем вновь становился близнецом.

И хаос знал в лицо своих детей,

И не искал за муки оправданья....

Он верил только в мимолётное созданье,

Любившее в себе и свет и тень.

Ты, рассчитавший траекторию, скажи -

Зачем в тебе пустует вера в чудо?

Ты каждый раз, вернувшийся отсюда,

Вновь возвращаешься сюда,

Устав бессмертным быть.

Ты – способ речи сердца, рук, души,

Речитатив, штурмующий причастье…

Ты – неизбежность, тонкий ладан на запястьях…

Возьми в кавычки в этой жизни слово "жизнь".

Ни шелестом, ни жестом несводим,

Возьми себе воспоминанья в белом…

На ниточке, на образке вселенной

Ты – люлька, ладанка, ты – острие «аминь».

2017г.

За полчаса до…

И листья звуками по сердцу неба…

Не пой небесное, еще нам рано!

Слова как лезвия, слова как раны…

И слово «родина» меняет смысл тризны.

Как плоть того, кто непроизносим,

Как память Вифлеемского младенца…

Всё, что в душе рубцуется – то сердце

Уже проснувшейся в тебе весны.

О, вымоленный мой – ты входишь в тень…

О, вымолченный мой, ты входишь в слово…

Сегодня Бог за солью заходил

За полчаса до…Рождества Христова.

2017г.

Лунница

Я был даром твоим,

Переводом с души на перо.

Спал ли я в эту ночь,

Был ли крестик заговоренным?

Ты случилась со мной

Песней бархата, негою губ,

Красной мельницей

В платье отчаянно чёрном.

Я искал тебя в днях,

Обошел тайны правды и лжи,

Только чтоб посмотреть

В глаза твоей тайне!

Как хозяин листал

Рассветы, закаты и сны,

Где молчал экслибрис

Но шептало мне имя дыханье.

Я люблю тебя, слышишь?!

Это мой эпилог.

Полноправная флегма

Звать звезду, спать устами…

И библейскою болью

Возводить на костер наготу,

Ту, в которой к тебе

Прикасался я в смертной рубахе.

Подставляю глаза,

Нет, не щеку,

Не нужно любить

Моё чёрное в белом,

Моё белое в чёрном.

Я был жаром твоим,

Я дыханием был,

Я был царством твоим,

Возложившим на сердце корону.

Ты обрящешь…

Вспоминай меня в каждом из всех.

Где безудержны взгляды,

Ожиданием всех ожиданий…

Я был небом твоим,

Не на жизнь, а на все небеса.

Я был хлебом твоим,

Но каким-то отчаянно чёрным.

Не жалей меня

Ни луною, ни львом, ни фатой…

Поцелуй меня розой в созвездии Чаши…

Поцелуй мое солнце,

Когда я взойду над тобой,

Поцелуй мою тень,

Когда уроню в вечер звезды.

И когда мир оглохнет

"во имя" страстей,

Ты захочешь услышать

Ветер лирики утонченной…

Поднеси к роднику

Невесомую строчку воды,

И испей с её губ

Нежный воздух заговоренный.

И смотри ей в глаза

Отраженьем себя…

В бархат песен и отзвуки света.

Ты увидишь там высь,

Что касалась тебя…

То ли чёрное в белом,

То ли белое в чёрном.

*Лунница – древний славянский оберег,

влюблённые обменивались им

в знак преданности друг другу и бесконечной любви.

2017г.

И полыхает мёд

Так нежно целовать способен только шёлк,

Шёлк трепета безудержно влюбленных.

Прижмись к рукам ты птицей золотой,

В себе самой пронзительно прощенной.

Той птицей, что запела у груди,

Оставив на губах моих себя…

Себя, в свечах бессонницы любви,

Где всюду только ты, где всюду я.

Где с твоих пальцев – трепетных величеств

Мой демон мёда пьет священный воск.

Кто не утратил утра, не умрёт…

Смерть – это маленький земной обычай

Для тех, кто научил цветенью лёд.

И, раздевая нашу кровь,

Октавы рук безудержны и вечны!

О, донна Нежность… о любви ли мы?… о ней!

В той лодке, где мы – лунность, трепет, встречность,

Рассказанные мной наоборот.

Дай мне глаза, и не закроюсь я лицом.

Дай мне уста, я не закроюсь поцелуем…

Мы упадем в роскошно – золотой,

В тот алый звук, где мы любовью будем.

Где над гербом из розы и пера

Распустятся и годы и столетья…

Вновь веер ночи подчеркнет твои глаза,

О, донна Млечность… руки… губы… плечи.

Ликуют пчелы в голубой крови,

За нас с тобой, целуемых впотьмах…

За ладан откровения любви…

Глаза любви моей, я весь в твоих глазах

Когда нам ночь кладет на плечи тьму

Шипами оживающих наречий

На черном шёлке, шёлке подвенечном,

Натягивает нежность тетиву.

Я обнимаю твои плечи и молюсь,