Алый цвет памяти

Я верую, верую искренне
В религию предков – она

Как свет набегающей истины

В делах наших каждого дня,
Как подвиг, лишённый тщеславия,
Как катарсис[2] строгих истцов…
Завещан нам мир Православия
В наследство отцами отцов.

В наш век же поруганных ценностей

Философы с видом расстриг
В хуле веры предков до дерзости
Порой исходили на крик.
Они и теперь, как скаженные,
Хулой нас спешат одарить –
Мол, то мы иначе крещенные,
То – в храмах не те алтари.

В унынье пребудут «мыслители»,

Поправшие высшую связь
Земного с небесным; – в обители
Всяк сразу поймёт: – Бог за нас;
За тех, чью потребность рождения
Восславит в лугах купина,
Родство чьё сквозь все поколения
Руси, – как тугая струна.

С любой агрессивной позиции

Наш норов, увы, не сломить;
В нем стойкость – из давней традиции,
Из помыслов чистых молитв,
Из веры на грани пророчества,
Из опыта грозных годин…
Мы храмы высокого зодчества
Поднимем опять из руин.

И вновь вознесёт по окрестностям

С рассветом малиновый звон
О нашей не сломленной верности
К глядящим величьем с икон.
Я верую, искренне верую
В великую тайну Творца,

Иначе ущербной химерою

Жизнь стала б без веры отца.

Праздники

За прелесть желанной свободы
Мы праздники ценим вдвойне.
В честь их в канун снятся во сне
Дождями умытые своды.

И снятся парады планет…

Во сне всё подвластно виденью;
Но ночь лишь скользнет легкой тенью,
И сразу забрезжит рассвет.

А утром по собственной воле

Во всём ты – творец, и судья.
Дух праздника – это раздолье,
И в дне этом – доля твоя.

В нём – кровь в затаённой тревоге,

И сердца – ускоренный ритм,
А мысли всегда в праздник – боги!
Вся жизнь подотчётна лишь им…

Но праздники будут едва ли

Священны, нарушь их удел;
Они, как алмазы в руде,
Рассеяны в будничной дали,

Как звёзды в холодной ночи,

Как свет маяков в непогоду…
Храни дорогие ключи
От символов их и свободы.

Выбор