Алый знак воина. Орел Девятого легиона

К утру пение и причитания прекратились, в крепости воцарилась необыкновенная тишина, в воздухе повисло ожидание. А к вечеру племя собралось на плоской площадке у озера. Мужчины стояли кучками, каждый клан отдельно: отдельно Лососи, отдельно Волки, отдельно Тюлени; в шкурах или в лиловых, шафранных и алых плащах, с оружием в руках. Между ними шныряли собаки. Женщины стояли в другой стороне; у молодых на голове были венки из цветов позднего лета: жимолость, желтый вербейник, белые вьюнки. И мужчины, и женщины то и дело оглядывались, бросая взгляд на закат.

Марк, стоявший поодаль вместе с Эской и Лиатаном, братом вождя, поймал себя на том, что и сам оглядывается. На западе небо все еще было золотым, хотя солнце зашло за холмы.

И вот сквозь кайму заката проглянуло бледное кривое перышко новой луны. Его заметила одна из девушек на женской стороне и издала странный и какой–то призрачный мелодичный крик, который сперва подхватили остальные женщины, а потом и мужчины. Откуда–то из–за холмов в стороне моря протрубил рог. Раздался не боевой резкий клич, а высокий, чистый звук — под стать бледному перышку, висевшему высоко в вечернем небе.

И, заслышав этот призыв, толпа распалась, и мужчины двинулись в ту сторону, откуда прозвучал рог; длинная неровная цепочка воинов шла спокойно и уверенно, оставив укрепленное селение на женщин, стариков и детей. Марк тоже пошел за ними, ни на шаг не отходя от Лиатана, как ему было велено; ему стало вдруг радостно сознавать, что среди этой чужой толпы он не один — Эска идет рядом, плечо к плечу.

Они взобрались на седловину горы и спустились по крутому склону с южной стороны. Пересекли глубокую лощину и, поднявшись наверх, зашагали по гребню. Снова спуск, еще один крутой подъем, и неожиданно они очутились на краю широкой нагорной долины, под углом выходящей к морю. Долина лежала у их ног, уже заполненная тенью, хотя в небе над ней все еще плескался свет, вырывающийся откуда–то снизу, куда спряталось солнце. В верховье долины круто вздымалась большая земляная насыпь, и на ее верхушку, поросшую терновником, и на верхушки больших, вертикально торчащих камней, окружающих курган, словно стража, падал отсвет заката. Марк и прежде встречал длинные курганы Древнего народа, но ни один не производил на него такого впечатления, как этот, стоящий в истоках уединенной долины между золотом заката и серебром народившегося месяца.

— Это Дом Жизни! — шепнул Лиатан ему на ухо. — Жизни племени.

Многоцветная толпа повернула к северу, цепочка заструилась по долине к Дому Жизни. Большой курган вырастал на глазах, и наконец Марк оказался среди «тюленей» под сенью одного из громадных камней. Впереди расстилалось пустое пространство — широкая, грубо мощеная площадка, а дальше, в отвесной стене кургана, заросшей кустарником, Марк увидел вход. Подпорки и перемычки были из гранита, пострадавшего от времени. Вход в совсем другой мир, подумал Марк, и холодок пробежал у него по спине. И прикрыт вход всего лишь шкурой, украшенной бляхами из тусклой бронзы. А что, если пропавший орел Испанского легиона там, позади этой примитивной двери? Где–то в темной сердцевине кургана, этого Дома Жизни?