Амадора. Та, что любит…

Педру, мой любимый старший брат, ласковый, красивый и умный, всегда помогал мне и в школьных, и в денежных, и в житейских, и в любовных делах… В шестнадцать лет я без памяти влюбилась в Клаудиу, за которым бегали все девчонки из нашего класса (я с ним встретилась во время парижских гастролей, когда работала в цирке). Я по нему с ума сходила, а Педру считал, что он того не стуит… С вечеринок я уходила вся в слезах, если видела, что Клаудиу целуется с какой‑нибудь девчонкой… На выпускном вечере я выпила лишку и чуть было по пьяной дури не призналась ему в любви. Мне словно глаза застлало — никого и ничего вокруг не видела, только его и эту девку! Педру крепко меня обнял и напевал мне что‑то на ухо. Он готов был на все, лишь бы я перестала психовать. А мне хотелось умереть… Я открыла дверцу машины и попыталась выскочить. Он удержал меня, но потерял управление и врезался в столб. Я еще больше разревелась. Врезавшись, он осыпал меня всеми ругательствами, какие только есть в португальском языке. Но когда испуг прошел, он нежно обнял меня и вытирал каждую слезинку, катившуюся у меня из глаз. Несмотря на аварию, двигатель не пострадал, хотя бампер был изуродован до крайности. Мы приехали домой, и он заварил мне чаю. А я всё ревела и сама не знала из‑за чего: то ли из‑за Клаудиу, то ли из‑за машины, то ли из‑за моей загубленной жизни… А может, из‑за того, из‑за другого и из‑за третьего.

Я выпила чаю и положила голову ему на плечо. Хотелось поцеловать его. Губы у него были пухлые, и девчонки считали, что его поцелуй неповторим.

— Хочу тебя поцеловать.

— Поцеловать?

— В губы и с язычком.

— Ты что, обалдела?

— А девчонки говорят, что ты классно целуешься!

Он надул губы, обнажил отличные зубы и погладил меня по головке, будто собачонку.

— Как это — классно?

— Вот это я и хочу узнать… Хватит тебе смелости?

— Нет.

— А есть желание?

— Нет.

— Ну, тогда просто братский поцелуй…

Он звучно чмокнул меня в щечку.

— Это поцелуй сводного брата?

— Чайку еще налить?

— Нет. Хочу поцеловаться со сводным братом.

— Иди спи! Завтра пожалеешь, что сегодня так напилась.

Так я и не узнала, что это за неповторимый поцелуй.

Другой брат, Паулу, не был столь снисходителен ко мне. Напротив, его раздражала моя манера одеваться и мои парни. Послушать его — так все они отпетые негодяи, которым просто хотелось попользоваться мною… Мне было совершенно непонятно, что значит попользоваться. Как будто это против моей воли! Дурачок! Когда Паулу был спокоен, он обращался со мной как с дефективной, а когда злился — как с бездельницей. Всякий раз, как я влюблялась, он места себе не находил от ревности. Превращался во вспыльчивого, необузданного дикаря и с удивительной легкостью устранял лучших моих ухажеров.

Он был ревнивец, а я — такая веселая… Мне хотелось, чтобы весь мир радовался вместе со мной. Я обожала танцевать и целоваться… Как‑то на карнавале забралась я на потешную колесницу, танцевала и без устали целовалась с татуированным парнем. И тут появляется Паулу и с видом собственника тащит меня домой…

— Не пойду!

— Пойдешь, как миленькая!

— Ты что, не видишь, что она хочет остаться?

— Тебя не спрашивают.

— Это мой брат… Все равно не пойду.

— Пошли домой!

— Она потом пойдет…

— Нет, парень, она сейчас пойдет!

Паулу грубо схватил меня под локоть и бесцеремонно потащил к лесенке, чтобы снять с колесницы. Я упиралась, но силы были слишком неравны. Татуированный парень заступаться за меня не стал, просто послал воздушный поцелуй.

— Дурак…

— Этот подонок просто хотел попользоваться тобой…

— Это же смешно! Ты тоже смешон! Вечно суешься в мою жизнь! Это невыносимо!

— Это для твоей же пользы, дуреха.

— Я сама о себе позабочусь! Я тебя ненавижу, зануда!

— А мне плевать…

— Ты мне осточертел! Еще брат называется… из‑за тебя ни один парень близко ко мне не подходит! Отвяжешься ты от меня когда‑нибудь? Сил моих больше нет!

— А у меня нет сил глядеть, как эти придурки трутся возле тебя…

— Ну так не смотри! Отстань от меня! Дерьмо вонючее…

— Может, я немножко резок…

— Немножко?!

— Да кровь у меня вскипает, когда я вижу, что какой‑нибудь гад готов тебя трахнуть…

— А если он мне нравится?

— Да что ты понимаешь!

— Это почему?

Тут я вспомнила, как я здесь же, на этой самой кухне, сидела с другим братом. Какие же разные у меня братья!

— Ты готова целоваться с кем попало.

— Не с кем попало, а с теми, кто мне нравится.

— Да этого татуированного ты отродясь не видела…

— Ну и что? Он мне понравился!

— Да ты с кем угодно пойдешь! Даже со мной, будь я понастойчивей…

— С тобой?!

— А ты сможешь меня поцеловать, как тех парней?

— Нет…

Я пододвинулась к нему и зажмурила глаза.

— Но ты можешь меня поцеловать…