Амальгама власти, или Откровения анти-Мессинга

Аким с трудом поднялся, сжимая в руке саблю – свое взятое в бою оружие. Рядом с гигантским колесом аварийное освещение горело ярче, он осмотрел саблю: темляк был густо вымочен в крови. Он знал, что наверняка не успел ранить нападавшего, но именно эта сабля недавно приняла свежую кровь.

С грохотом упал и покатился старинный зеркальный шар, за грудой циркового реквизита послышались шаркающие шаги и бормотание.

– Пушок… – звал слабый стариковский голос.

Между цирковых баррикад, пошатываясь, пробирался Пирожок. Воронов встал на его пути, загораживая страшное зрелище. Руку с зажатой саблей он завел за спину.

– Здравствуй, Пирожок, – зловеще поздоровался он. – Что, не спится?

– Пушок пропал… – всхлипнул старый клоун.

Привстав на цыпочки, он заглянул за плечо Акима.

Воронов медленно опустил руку с зажатой в ней саблей.

Пирожок упал на колени. Не в силах сказать ни слова, он только трясся и показывал пальцем то на отрубленную голову, то на Воронова.

– Нет… нет… – сквозь судорогу прошептал Пирожок. – Не убивайте меня, пожалуйста… Я никому не скажу…

– В глаза, смотри в глаза! – Воронов резко поднял подбородок Пирожка, ломая его волю, сокрушая слабое сопротивление. – Кто я? – прошипел он. – Кто я? Отвечай!

– Не знаю, я тебя не знаю… – Пирожок вздрогнул всем телом и осел на пол, из ноздрей выбежали две темные струйки. – У тебя глаза… Глаза зверя… – прошептал он гаснущим шепотом.

Воронов разжал стариковские пальцы и оттолкнул вязкое тело: «Авось проспится и уже никому ничего не расскажет».

Вот черт! Если его имя будет замарано хотя бы малой долей подозрений, он потеряет контракт с европейцами! Нужно действовать быстро и решительно! Он всего лишь исправит собственную ошибку и уничтожит свои отпечатки на сабле, чтобы избежать лишних вопросов со стороны следствия.

Он бегом вернулся к себе в гримерку, вымыл саблю под краном и на всякий случай протер одеколоном. Но страх не давал мыслить логично. Пирожок видел его, старикашка уверен, что застал убийцу! А что, если на этот раз кобь, которой он придал характер грубого гипноза, не подействует? Он только что уничтожил следы на сабле, хотя ни в чем не виноват! Вот что, он немедленно спрячет орудие убийства и полностью освободится от любых улик! Самое простое – выбросить саблю куда-нибудь подальше, лучше в воду, в полынью Москвы-реки, или закопать где-нибудь в лесу под Кержачом.

Пирожок? Но пьянице вряд ли поверят без доказательств. Он не сразу осознал, что действует согласно абсолютной звериной логике: убежать, спрятаться, замести следы, всеми силами избегая встречи с охотником. И если бы осознал, то ужаснулся бы тому, что в минуту опасности в нем оживал волк, словно он успел слиться со своей стаей в единый нерасторжимый сплав, в одну амальгаму. Благодаря этой нераздельности, он сумел поделиться с волками тем лучшим, что было в нем самом, взяв взамен недостающие свойства волчьей души. В эту ночь ему суждено стать волком – оборотнем, варлоком, вервольфом, и для этого не обязательно втыкать заговоренный нож в старый пень. Он может вызвать эти изменения одним движением воли, одним мысленным приказом!

Бестелесной тенью он проскользнул мимо спящего вахтера и вышел во двор. Открыл машину, бросил сумку с саблей на заднее сиденье, распахнул ворота и поехал по замершему ночному проспекту. Через несколько минут он свернул к жилому массиву, выбирая самый короткий путь к набережной.

Погоню он заметил не сразу: черно-лаковый микроавтобус «вояджер» с наглухо тонированными стеклами вывернулся из переулка, примыкавшего к хозяйственной территории цирка, и поначалу вел себя вежливо. И только пройдя два-три поворота, зловещий возок с заляпанными дорожной грязью номерами завел игру в «кошки-мышки». Он бесшумно и резко выруливал на поворотах, чуть отставал, чтобы поиграть на нервах и разбудить в жертве слабую надежду, снова нагонял и шел на обгон, но в последнюю минуту сбавлял скорость. О том, чтобы остановиться на набережной, теперь нечего было и думать. Воронов прибавил скорость и почти оторвался от неотвязной погони, но ненадолго. Городские окраины остались позади, дорога шла вблизи лесопарковой зоны. Вдоль обочины темнели коробки складов, ангары и целые массивы гаражей, через триста метров замелькала ограда старого кладбища.

Справа белела маленькая, недавно отреставрированная церковка с подсвеченными куполами и округлыми, ярко расписанными «барабанами». Здесь «вояджер» снова нагнал его и стал выдавливать к обочине. Воронов прибавил скорость и сумел-таки вывернуться из-под наседавшего преследователя. Впереди показался железнодорожный переезд с опущенным шлагбаумом. У него оставался один-единственный шанс – бросить машину и скрыться в темных аллеях кладбища. Не медля ни секунды, он подхватил сумку с саблей, выскочил из машины и, пользуясь цирковой тренировкой, играючи перемахнул через кованый забор. Снаружи донесся звон разбитого стекла, означающий только одно: преследователи выбили окна в его машине.