Амальгама власти, или Откровения анти-Мессинга

Выпив крепкого чая и закусив прошлогодними баранками – а иного угощения в избушке не нашлось, – Велигор собрался уходить, чтобы хотя бы к ночи добраться до столицы.

– Погоди, я тебя довезу, – пообещал Аким, – не до Москвы – до станции: боюсь ее надолго оставлять.

– Советую тебе бояться, когда она окончательно проснется, – проворчал Велигор. – Кто ее знает, даже Сталин так и не смог переупрямить этот народ. Не знаю, как тебе это понравится, – ворчал Велигор, с трудом умостившись на переднем сиденье, – но твоя ненаглядная, по всей видимости, из подразделения волчиц-оборотней.

– Расскажи все, что знаешь, – попросил Аким.

– Этих женщин учат убивать без дрожи. Их даже зовут «суками» из-за их кровожадности и отвязанной злости. Большинство из них прошли через сексуальное насилие, и вовсе не со стороны федералов…

– Почему они так относятся к своим женщинам?

– К своим женщинам они относятся нормально, как… к своим женщинам. А вот роль женских военных формирований не укладывается ни в один в кодекс чести. «Сук», или «волчиц», во все времена использовали не столько для оперативно-технических задач, сколько для культовых действий и военной магии.

Аким едва не выпустил руль:

– Не понял… для каких действий?

– Глубинный страх перед женщиной работает на уровне инстинкта, – пояснил Велигор. – Далеко не каждый закаленный боец способен ударить женщину. Опять же, их интуиция и чувствительность, их природное умение обворожить и лишить противника силы могут быть использованы в военном деле наравне с нейтронными бомбами и пси-оружием.

Но при всей их красоте и нежности женщины кровожаднее и последовательнее в мести, чем мужики. Они и есть идеальные воины! Бабий отряд охранял Фиделя Кастро. Женский батальон смерти был сформирован при Керенском. «Победа или смерть!» Так, кажется, звучал девиз их предводительницы Марии Бочкаревой, так бездарно оклеветанной в фильме об адмирале Колчаке.

Участие женщин в войне придает ей священный характер. В Древнем Риме в парадах на Марсовом поле участвовали нагие весталки – девственные жрицы Беллоны. Женская сексуальная энергия нужна для разжигания священной ненависти к врагу и воли к победе.

Кстати, Вождь народов это прекрасно понимал. В трудные для страны дни он возродил великую богиню матриархата – Родину-мать, а символом героизма стала Красная Дева, русская Жанна д’Арк: Зоя Космодемьянская. Эти вечные символы пробудили в мужчинах бессознательное мужество и высочайшую жертвенность, то самое «русское чудо», перед которым низко склонились Рузвельт и Черчилль.

В наше подлое время тот же самый прием используется уже на другом, животном уровне. К примеру, в психологическую подготовку современного спецназа перед выполнением особого задания, например перед избиением беззащитных русских детей во время «Марша несогласных», входит просмотр специального эротического фильма с одной-единственной обнаженной женщиной. При помощи несложных приемов нейролингвистического программирования половое возбуждение канализируется в русло безудержной агрессии.

– Кобь, это тоже кобь! – пробормотал Воронов. – Использование половой энергии в целях военной магии!

– Молодчина, просекаешь с полуслова, – похвалил его Велигор и продолжил учительствовать: – Через привлечение женского контингента к военным операциям решаются сразу две оперативно-психологические задачи: сексуальная сублимация воинского духа собственной армии и торможение полового инстинкта у армии врага. Кому охота быть битым бабой, даже если она острижена наголо и дерется как черт? Во все века женщин использовали в ритуале натравливания. В современной войне, к примеру второй чеченской, это роль отводится «черным вдовам» и чеченским смертницам-шахидкам, а также накачанным наркотиками беременным бабам, взрывающим себя в местах скопления живой силы противника. Будь осторожен, брат, держи поближе свою волчью плетку, а лучше АКМ, ну и пряник подогрей на всякий случай, – невесело пошутил Велигор.

Аким молчал, вцепившись обеими руками в руль.

Проводив Велигора, он вернулся в избушку, разжег остывшую печь и поставил чайник, и только тут заметил, что девушка открыла глаза и смотрит на него вопросительно и тревожно. Он кивнул ей без улыбки, ему ни о чем не хотелось спрашивать ее, даже как ее зовут. Они молчали, это тоже был разговор: разговор взглядов, жестов, тонких, едва уловимых движений бровей и губ. Он потрогал ее лоб, и она ответно коснулась его руки еще слабыми, но теплыми пальцами.

За окном падал беззвучный снег. Священную тишину этого вечера нарушали только шорох пламени и потрескивание углей в печи, и Аким знал, что она благодарна ему за это молчание.

– Укрой меня, – вдруг прошептала она, – мне холодно!

Он поправил на ней лоскутное одеяло.

– Собой укрой, – едва слышно вывели ее губы.

Он сбросил одежду и прилег рядом, вдыхая терпкий запах ее молодой кожи и дикие ароматы из своих охотничьих снов.