Амалия. Книги 12-21

– Ах, господин барон! А мы только недавно видели вашу матушку. Как ее здоровье? Мы звонили ей сегодня и сказали, что новое платье совершенно готово…

Мадемуазель Беттина говорила и одновременно посверкивала остреньким взглядом в сторону уличной мамзели, которую молодой барон Корф не понять для чего притащил с собой. Однако Михаил, ничуть не смущаясь, объявил, что его знакомой нужно самое лучшее платье, и как можно скорее.

– Ну, я не знаю, как можно будет это устроить, – протянула мадемуазель Беттина. – У нас ведь не какой-нибудь магазин готовой одежды, слава богу!

Она призвала для консультации мадемуазель Гренье и, пошептавшись с ней, передала Розу в ее руки.

– Семнадцатая примерочная сейчас свободна, – вполголоса сообщила мадемуазель Беттина.

Если первая примерочная по молчаливому уговору считалась зарезервированной для главных и любимых клиентов дома, то семнадцатая слыла одной из худших – возможно, из-за того, что из ее окон открывался не самый лучший вид. Но Роза ничего этого не знала и побрела за мадемуазель Гренье и Михаилом, чувствуя себя невольником, ненароком угодившим в сады Эдема. На столике в коридоре она заметила вазу, в которой стоял букет орхидей. Роза видела их так близко впервые в жизни и, проходя мимо, не удержалась, потрогала цветы, желая убедиться, что те настоящие.

– Прошу вас, сюда, – сказала мадемуазель Гренье. – Прежде всего, какое платье вам угодно: для посещения скачек, для оперы, вечернее, для визитов, повседневное или…

Многоточие подразумевало множество вариантов, еще не названных, но тут вмешался Михаил и сказал, что им нужно вечернее платье, в котором мадемуазель могла бы, к примеру, сверкать на ужине «У Максима» уже сегодня.

– Хм, весьма трудная задача, – заметила мадемуазель Гренье, критически глядя на Розу.

– Вы о чем? – воинственно вскинулась та.

– О том, что сшить платье за несколько часов почти невозможно, – пояснила продавщица. – Хотя… У вас очень удачное сложение, а мы недавно делали съемку одного туалета для журнала «Мода»…

Сердце Розы плавно взмыло вверх: названный журнал был самым дорогим, самым шикарным, самым аристократическим из журналов той эпохи, посвященных моде.

– Подождите, я сейчас вернусь. – Поклонившись, мадемуазель Гренье удалилась, оставив Михаила в примерочной наедине со странной клиенткой.

– Вы и в самом деле собираетесь купить мне платье? – недоверчиво спросила Роза.

– Конечно.

Нет, решила она, этого не может быть, тут обязательно должен таиться какой-нибудь подвох. Михаил, оглядевшись, сел в кресло, а девушка осталась на ногах. Тайком пощупала обивку дивана и убедилась, что та сделана из настоящего шелка. А какие зеркала! Какая позолота! Ах, ах, ах…

Не удержавшись, Роза сделала оборот вокруг себя и испустила радостный визг. Михаил посмотрел на нее с удивлением.

В дверях вновь нарисовалась мадемуазель Гренье, которая несла на плечиках какое-то совершенно умопомрачительное платье.

– Надеюсь, я не заставила вас ждать?

Роза, едва увидев наряд, окончательно убедилась в том, что ее жизнь прожита не зря.

– Это что, мне? – пролепетала она, совершенно растерявшись.

– Вам, мадемуазель, – улыбнулась продавщица и увлекла ее в кабинку.

Оставшись один, Михаил взял газету, лежавшую на столике, и попытался читать, но статья на первой полосе была посвящена убийству графа Ковалевского, и барон отложил листки и отвернулся с гримасой досады.

– Нет, корсет не годится, – донесся до него приглушенный голос мадемуазель Гренье. – Подождите, сейчас я принесу вам другой.

И продавщица выскользнула из примерочной. Затем вернулась и веско объявила, что чулки совершенно не подходят, равно как и туфли.

– Боже, что у вас за подвязки? Нужны совсем другие, эти толстят ногу. Кстати, какой у вас размер обуви?

Таинственно шуршал шелк, сновала туда-сюда мадемуазель Гренье (позже она скажет, что в жизни ей не попадалась такая поразительная клиентка), затем в дверь сунулся какой-то молодой человек с коробками туфель, после придирчивого осмотра которых был изгнан продавщицей и явился снова, уже с другими упаковками. На смену ему пришла какая-то немолодая женщина, тоже служащая, и принесла несколько коробок с веерами, перчатками и митенками.

– Мадам Ролан! К этому платью нужен эгрет[233], распорядитесь, прошу вас… И принесите сюда ящик с косметикой. Мадемуазель слишком бледная, это нехорошо…

Мадемуазель Гренье почувствовала прилив вдохновения – ведь не каждый день попадается клиентка, которая с восторгом принимает все твои идеи и даже не пытается тебе перечить. Продавщица так увлеклась, что даже перестала ломать голову над вопросом, где хорошо воспитанный барон Корф, истинный сын своей матери, мог подцепить такую особу. (Заметим в скобках: Амалия так никогда и не узнала, что в доме Дусе ее за глаза почтительно называли «Герцогиней» – в сущности, так же, как и ее консьерж, с которым она вела нескончаемое сражение.)