Amantes sunt amentes (СИ)

Медленно вводя головку члена во влагалище, встретившее его теснотой и жаром, Азеллус протяжно простонал, запрокинув голову. Пальцами впившись в кожу женских бедер, да так сильно, отчего, вполне вероятно, лиловые пятна украсят молочную кожу Атрии по утру, он усилил движение бедер, с каждым новым толчком содрогая дрожащее на столе тело жены.

Не помня себя, женщина стонала, скулила, и голос ее изредка срывался на крик, когда Азеллус силой, с приглушенным рокотом в голосе, бедрами подавался вперед, грубо и жестока вонзаясь в ее чресла, истекающие влагой.

Нужно признать, что Атрии по душе приходилась грубость мужа, разве что в сексе. В постели с ней он всякий раз был жесток, а она ненасытна, чего нельзя было сказать о Азеллусе, которого хватало на один раз. Миссис Блэк не единожды приходилось соблазнять мужа откровенными нарядами и позами, требуя его внимания.

Пусть их семейная жизнь — не сахар, да только в плотских утехах у них царила идиллия.

— Святые, святые, святые, — как ни в своем уме шептала Атрия, с обезумевшими глазами от похоти. Она извивалась подобно змее, выгибая спину и подмахивая бедрами. — Не смей останавливаться, не смей!

С рыком Азеллус усилил хватку на бедрах жены, отчего ногти его пальцев вонзились в кожу, царапая до крови. Чувствуя, как силы медленно покидают, мужчина грудью прислонился к вспотевшей спине женщины, не глядя мазанув губами по ее плечу. Во второй раз за ночь стенки ее влагалища сокращались, правда, сейчас на члене, лаская его. Если Азеллусу требовалось время, чтобы достигнуть пика удовольствия, то Атрия возбуждалась от одного только прикосновения и также быстро доходила до разрядки.

— Быстрее! — она закричала, забившись в конвульсиях, точно у нее припадок. Третий десяток лет живя с мужем под одной крышей, она не стеснялась в проявлении собственных эмоций и потому не задумывалась, как выглядит ее лицо, исказившееся гримасе. — Пожалуйста, жестче! Жестче!

Опираясь левой ладонью об стол, Азеллус пальцами правой руки схватил жену за волосы, немного приподняв со стола. Он ускорился, с полухриплыми рыками сотрясая ее тело, вновь забившееся в экстазе.

Слезы Атрии смешались с каплями пота, стекающими с бледного лба. Не сдерживая стонов и криков, она пальцами вцепилась в поверхность стола, на милости Мерлина, все еще не сломавшегося под тяжестью двух тел.

— Помнишь, когда лет пятнадцать назад ты также обливалась слезами? — склонившийся над ухом жены, Азеллус оскалился, упиваясь властью над ее беспомощностью, отчаянно жаждущей жестокости. — Мысль, что ты не знала других мужчин греет мою душу, женушка.

Чувствуя, как приближается оргазм, Блэк разжал пальцы на волосах жены, опустив ладонь ей на шею. Перекрыв доступ к кислороду, Азеллус издал рваный стон и, запрокинув голову, в последний раз толкнулся бедрами, обильно излившись во влагалище волшебницы, покрасневшей от его руки на своем горле. Удушающее объятие вновь пришлось Атрии по душе, получающей явное удовольствие от грубости мужа, по новой отвесившего ей болезненный шлепок по ягодице.

Семенная жидкость, теплая и вязкая, стекала вниз по женским бедрам. Не сумев устоять на дрожащих ногах, Атрия сползла на пол, повалившись на правый бок. Словно обезумевшая, она содрогалась всем телом, прижав колени к груди.

Она быстро возбуждалась, да только после, поучив деланное удовлетворение, превращалась в блаженную, — как много лет назад отметил ее горячо любимый братец.

— Мне по-прежнему нравится твоя реакция на мои ласки, — пригубив стакан с огневиски, Азеллус, словно насмехаясь, сверху глядел на жену, лежавшую у его ног. — Ставлю мешок галеонов, будь твоя воля, ты бы глотала мою сперму, как йогурт по утрам, прося добавки.

Блэк был жесток не только в поступках, но и в словах, не боясь задеть сестру за живое. Он знал о ней все, вплоть до количества родинок и растяжек, появившихся во время беременности. По-своему Азеллус любил жену, разве что особого уважения к ней не питал, впрочем, она о многом не просила.

— До сих пор помню твое задранное белое платье и капли крови на своем члене. Знаешь, это воспоминание почти священно для меня.

Она не слышала его смеха, пытаясь взять верх над собственным телом, отказывающимся ей повиноваться. Атрии хотелось большего, чем Азеллус дал ей этой ночью. Хотелось голос сорвать в крике. Хотелось стереть колени в кровь. Хотелось утонуть в ощущениях заполненности и целостности с братом близнецом, изредка выполняющим супружеский долг.

— …Мерлин, я многое готов отдать за твои слезы, Атрия, — сидя в кресле, мужчина запрокинул голову, одним глотком осушив содержимое стакана. — Ты так красива в слезах…