Амазония

– Я знаю, что произошло с предыдущей командой. И если мы не хотим кончить тем же, то должны принять к сведению их ошибки и промахи.

– Так что случилось? – проронил Коуве.

Нат поглубже вздохнул и начал рассказывать, кивая в сторону монитора с открытым дневником.

– Вся история здесь. Команда моего отца прослышала о бан-али, а потом встретила индейца, который вызвался проводить экспедицию на их земли. Отца соблазнила возможность открыть новое племя, и он, разумеется, повел всех туда. В течение двух дней их атаковали знакомые нам твари-химеры.

Среди слушателей пробежал шепот. Манни поднял руку, как на уроке.

– Я выяснил, где они разводят своих выродков. По крайней мере, жуков и пираний. – И он описал их с Каррерой открытие. – И насчет хищников у меня есть свои соображения…

Коуве оборвал его.

– Прежде чем переходить к соображениям, надо выслушать то, что уже известно. – Профессор кивнул Нату. – Давай дальше. Что было после нападения?

Нат снова набрал в грудь воздуха. Рассказ был не из тех, каким хочется поделиться.

– Из участников экспедиции уцелели лишь Кларк, мой отец и еще двое ученых. Разведчики бан-али взяли их в плен. Отец сумел объясниться и убедил пощадить их. Если верить записям, язык бан-али достаточно близок к языку яномамо.

– Сходство есть, – подтвердил Коуве. – А поскольку племя жило в изоляции, то встреча с белым человеком, владеющим их языком, не могла не вызвать замешательства. Неудивительно, что они оставили твоего отца в живых.

«Толку-то», – угрюмо заметил Нат про себя, вслух же продолжил:

– Все члены команды были тяжело ранены, но, попав сюда, чудесным образом исцелились. Раны заживали без рубцов, сломанные кости срастались меньше чем за неделю; прошли даже хронические недомогания вроде шумов в сердце у одного из ученых. Но самое поразительное произошло с Джеральдом Кларком.

– Рука, – догадалась Келли.

– Именно. Спустя несколько недель его культя начала трескаться, кровоточить, и в конце концов сформировался опухолеобразный нарост. Среди уцелевших ученых был один врач. Он и мой отец вели наблюдение за процессом. Нарост представлял собой массу недифференцированных стволовых клеток. Все были уверены, что это какое-то злокачественное образование. Подумывали даже о том, чтобы удалить его хирургически, но не смогли из-за отсутствия инструментов. Только по прошествии недель стали заметны постепенные изменения. Опухоль начала удлиняться и обрастать кожей.

Келли округлила глаза.

– Рука регенерировала?!

Нат кивнул, а потом пролистал дневник до записи почти трехлетней давности. Он зачитал вслух отцовские слова:

– «Сегодня нам с доктором Чандлером стало понятно, что изводившая Кларка опухоль есть не что иное, как результат регенерации, доселе неизвестной науке. Разговоры о побеге решили прекратить до тех пор, пока мы не дождемся развязки. Такое чудо оправдывает риск. Бан-али по-прежнему держат нас в плену, позволяя разгуливать по долине, но не выпуская. В любом случае, побег сейчас практически невозможен из-за гигантских кошек в нижнем ущелье».

Нат поднялся и открыл другой файл. На экране возникли грубые зарисовки руки с верхней частью торса.

– Мой отец начал регистрировать изменения: как недифференцированная масса стволовых клеток формировала кости, мышцы, нервы, сосуды, кожу и волосы. Понадобилось восемь месяцев, чтобы рука отросла полностью.

– Но что же явилось причиной? – спросила Келли.

– Если верить записям – сок дерева Ягги.

– Та самая Ягга…

Коуве глядел потрясенно.

– Неудивительно, что бан-али его боготворят.

– Что такое «ягга»? – спросил из угла Зейн, впервые проявляя интерес к беседе.

Коуве вкратце рассказал об увиденном в лечебнице на вершине доисторического гиганта.

– Раны Фрэнка закрылись почти моментально.

– Это еще не все, – добавила Келли. Она придвинулась ближе, чтобы получше рассмотреть набросок на экране. – Все послеобеденные часы я измеряла уровень эритроцитов в его крови с помощью гематокритной трубки. Они множатся с потрясающей скоростью. Такое впечатление, будто что-то заставляет его костный мозг вырабатывать новые красные клетки взамен утраченных. Никогда не встречала подобной реакции.

Нат щелчком открыл другой файл:

– Все дело в компонентах сока. Отец с товарищами сумели перегнать его и пропустить через бумажный хроматограф. Оказалось, сок Ягги настолько же богат белками, насколько копаловая смола – углеводородами.

– Белками?

Келли воззрилась на экран с данными.

Манни подскочил к ней и заглянул через плечо.

– Тот переносчик болезни, кажется, тоже был белком?

– Прионом, – уточнила Келли. – Причем с сильной мутагенной активностью.

Она обернулась к Манни.

– Вы начали говорить о пираньях и саранче. У вас еще были соображения.

Манни кивнул.

– Они тоже связаны с деревом. Саранча живет в наростах коры вроде галлов орехотворок. А пираньи – их нерестовый пруд устроен между корней. Вдобавок туда капает сок. Думаю, именно он вызывает у них мутации на ранних стадиях развития.