Амазония

Йоргенсен пробивался сквозь рой. Тот еще больше сгустился вокруг – один-единственный факел оказался неважной защитой. Несколько раз десантника жалили, но капрал был готов стерпеть и эту напасть. Как всякий рейнджер, он проходил испытания во всевозможных, подчас самых суровых условиях – горах, джунглях, болотах, снегах и пустынях.

Их готовили ко всему… Ко всему, кроме чертовой тучи плотоядных жуков!

С оружием на плече он вскинул повыше рюкзак, чтобы было легче бежать и укрываться от мельтешащего над головой роя.

Казалось бы, ему самое время запаниковать, но нет – какой-то необъяснимый задор гнал Йоргенсена вперед и вперед. Поэтому-то он и подался в рейнджеры – испытать себя на прочность в каком-нибудь зубодробительном деле. Скольким еще парням из миннесотских захолустий выпадал такой шанс?

Капрал вытянул вперед руку с факелом и ринулся напролом.

– Чтоб вам сдохнуть! – орал он саранче.

Держась лагерного костра точно маяка, Йоргенсен продвигался в тошнотворной пелене из черных «жуков». Вокруг него стлался факельный дым, источая аромат жженого порошка. Обойдя ствол бразильского ореха, Йоргенсен направился туда, где некогда обнаружили пылающий знак бан-али.

Сначала он сослепу пробежал мимо, но быстро сориентировался и вернулся назад.

– Слава богу.

Йоргенсен упал на колени перед тем самым местом, воткнул факел в рыхлую землю и, склонившись, принялся разгребать сор и барахтающихся насекомых со впитавшегося в почву смолистого топлива. Вся площадка была густо усеяна саранчой. Пару раз «жуки» жалили руку, сметавшую их прочь. Ближе к поверхности в нос ударял запах смеси – едкий и горьковатый. Профессор не ошибся: он действительно приманивал саранчу.

Быстрыми движениями Йоргенсен расчищал знак все больше и больше.

Он не знал, какого количества смолы будет достаточно, чтобы отвлечь рой, но не стал испытывать судьбу. Капралу вовсе не улыбалось возвращаться сюда еще раз. Ползая на коленях, он продолжал очищать знак липкими от пахучей смолы руками. Уже вскоре открылась добрая половина спиралевидного узора.

Довольный, капрал уселся на землю, вытащил газовую зажигалку и высек огонь. Потом он поднес зажигалку к смоле.

– Давай гори, милая…

Его желание сбылось – смола вспыхнула, и язычки резво побежали вдоль кривых линий и завитков свободной части символа. Даже больше: воспламенение оказалось столь бурным, что первая вспышка застала его врасплох, подпалив пальцы.

Йоргенсен швырнул зажигалку и отдернул руку – ладонь пылала.

– Вот дерьмо!

Липкая масса пристала к руке и вспыхнула от огня зажигалки. Капрал перекатился на бок и погрузил пальцы в землю, чтобы сбить пламя. При этом он ненароком зацепил локтем факел, и тот отлетел в кусты, прочертив в воздухе искрящуюся дугу. Йоргенсен чертыхнулся и схватил его, но было поздно: порошок, начинявший пустотелую верхушку бамбуковой палки, с шипением рассыпался по земле и кустам.

Конец факела все еще рдел в полутьме, но дым совершенно развеялся. Йоргенсен вскочил на ноги. Позади него сиял знак бан-али, обещая саранче скорую поживу.

– Ой, господи!

Келли услышала первый вопль, от которого все замерли на месте.

– Йоргенсен… – воскликнула Каррера, оборачиваясь.

Келли встала с ней рядом.

– Мы не можем вернуться, – сказал Зейн, порываясь продолжить путь.

Лес огласился вторым воплем – жутким, пробирающим до костей. Келли видела, как рой стремительно редел вокруг них, уносясь в направлении бывшего лагеря.

– Они улетают!

У ее плеча раздался голос профессора:

– Похоже, капралу все-таки удалось поджечь приманку.

Страшные, леденящие кровь, вопли участились и стали протяжнее. Казалось, ни один человек не мог так кричать.

– Ему надо помочь, – сказал Манни.

Каррера щелкнула карманным фонарем и навела его в сторону брошенного лагеря. В пятидесяти ярдах рой сгущался до такой степени, что даже деревья исчезли из виду, застланные черным туманом.

– Времени не хватит, – вполголоса ответила Каррера и вздернула свой факел – тот уже гас. – Мы не знаем, сколько времени выгадал нам Йоргенсен.

– Все равно, попытка не пытка, – огрызнулся Манни. – Вдруг он до сих пор жив?

Его как будто услышали – крики разом оборвались.

Каррера глянула на биолога и покачала головой.

– Смотрите! – вскричала Анна, показывая куда-то.

Чуть левее их от плотного роя, спотыкаясь, отделилась чья-то фигура.

Каррера осветила ее.

– Йоргенсен!

Келли ахнула и зажала рот ладонью.

Идущего было невозможно узнать. Облепленный с головы до пят копошащейся саранчой, он слепо брел вперед, выставив перед собой руки. Затем ноги рейнджера подкосились, и он, запутавшись в траве, рухнул на колени. Что еще ужаснее, при этом человек не выронил ни звука. Только протянутые руки, казалось, молили о помощи.

Манни пошел было в его сторону, но Каррера удержала бразильца.

В этот миг коленопреклоненная фигура скрылась в нахлынувшей на нее черной лавине.

– Слишком поздно, – сказала Каррера. – Да и наше время истекает.

Будто в подтверждение этих слов ее факел выбросил сноп искр и потух.

– Нужно убраться как можно дальше, покуда наш главный козырь при нас.

– Но… – заикнулся Манни и тут же замолк.