Амазонка

Едва только слепая ночь проклюнулась чуть уловимым рассветом, Хуан открыл глаза. Он спал час или два, и если бы не пронизывающий до костей дьявольский холод, он ни за что бы не проснулся. Пленник еще не отошел от ночного кошмара, в котором его преследовал грозный зверь. Казалось, исчадие ада рядом, за тонкой стеной из бамбука; вот-вот морда чудовища окажется в окне.

Но все-таки ночь уходила. Хуан лежал на земле, свернувшись в калачик. Потом поднялся, подошел к узенькому окошку. Было уже достаточно светло. Деревья и кустарники окутал туман. Проступали контуры хижин. Вокруг стояла тишина, а по небу плыли низкие серые облака. Кое-где в просветах облаков мерцали бледные звезды. Никакого чудища, как и следовало ожидать, и в помине не было.

Хуан прислушался. Ни звука. Ничто не говорило, что его охраняют. Но так было и ночью…

«Надо что-то делать», — подумал он. Вдруг тихий шелест за дверью заставил его сначала замереть, а потом притаится за дверью. Ждать пришлось недолго. Дверь медленно отворилась, и вошли два безоружных воина, неся глиняные чаши с едой. Не обнаружив пленника, они так и застыли на месте, не зная, что предпринять.

Моментально один из них получил страшный удар ребром ладони по сонной артерии и рухнул как подкошенный. Чаша упала на пол и разбилась. Другой тоже не успел ничего сделать, ибо сильнейший удар в подбородок заставил его отключиться.

Теперь путь был свободен, и Хуан, словно на крыльях, ринулся к выходу. Упругий утренний ветер коснулся его тела.

«Быстрей, быстрей отсюда!» — только и думал он. Бросился между хижинами, но внезапно свет померк в его глазах. Он упал, ткнувшись лицом в траву. Рядом с поверженным стоял гигант, держа огромную дубину, которой он воспользовался. Затем он отвязал рожок у пояса и подул в него. На звук, точно из-под земли, появилось еще несколько дикарей, вооруженных копьями.

Гигант индеец указал на мулата. Воины послушно подняли бесчувственное тело Хуана и двинулись к хижине, где раньше содержали пленника.

Громкие звуки барабана вывели Хуана из забытья. Он было открыл глаза, но страшная боль в голове заставила их закрыть. Минут пять он лежал неподвижно, в голове мелькали отрывочные мысли, которые он тщетно старался собрать воедино. Превозмогая боль, Хуан открыл глаза и увидел, что лежит у самой стены, связанный по рукам и ногам. За стеной по-прежнему барабан издавал громкие аритмичные звуки, слышен был еще странный духовой инструмент. На улице явно что-то происходило. Если бы он смог повернуться на другой бок, то через щель увидел бы улицу. Хуан попытался сделать это, и после изнуряющих, трудных попыток ему это удалось. Теперь он лежал лицом к стене. Вдоль улицы, напоминавшей пустырь, сгрудились хижины. И ни одного человека, хотя барабанный бой раздавался рядом. К полудню стали собираться дикари: одни приходили, другие уходили… потом появилось много детей, женщин. А барабан грохотал, иногда прерываясь. И тогда на уши Хуана давила тишина. Хуан решил, что идет подготовка к какому-то ритуалу. Быть может, даже связанному с ним.

«Возможно, они хотят принести меня в жертву своим неведомым богам, — подумал он, и волосы его стали дыбом. — И после всего, что я испытал, это справедливо?»

Тем временем на площади собралась большая толпа дикарей. Все они были в набедренных повязках, а лица разукрашены какой-то красной растительной краской. Симметричные линии покрывали их тела. Они толпились на небольшом пространстве и были сильно возбуждены. Некоторые размахивали руками и кричали. Толпа успокоилась, едва зазвучали звуки трубы или какого-то другого инструмента. При этом звук барабана стал более ритмичным. Хуан не мог видеть «оркестрантов», но люди перед ним веселились вовсю. Танцевали почти все, а зрителей оставалось мало.

Наконец танцы закончились. Громко затрубил рог, издавая неприятный резкий звук. Хуану он показался таким жутким, что по телу поползли мурашки. В это время к его хижине подошла группа мужчин, их тела были разукрашены не так, как у остальных. На запястьях светлые каучуковые ленты. Среди них выделялся вождь — высокий человек с хорошо развитой грудной клеткой и лицом, выкрашенным золой. В остальном он походил на прочих индейцев, которые всячески старались угодить ему. Вождь был чем-то разгневан: он кричал и размахивал ножом над головами собравшихся.