Амазонка бросает вызов

— Значит, мы с ним пока на равных идём, — улыбнулся Чонгук, не увидев ничего предосудительного в том, что я в нём усомнилась, или заподозрила что-то. Не пойму, я сама его для себя должна оправдывать? Или не должна? Ему настолько всё равно? Или как понимать это вообще? На равных они идут, ага, один вверх, другой вниз. Чтобы поставить знак равенства между Чжунэ и Чонгуком, нужно сильно скомпрометировать одного, и родиться заново другому.

— Из-за чего у вас с ним натянутые отношения?

— У меня с ним никаких отношений. Я не испытываю к нему неприязни, но в натуре Чжунэ есть такая черта… он как будто всё время пытается показать, что слишком крут для всех нас. Меня это заставляет ставить его на место, на что он обижается и злится, искренне веря, что на место надо поставить меня и однажды он это сделает. Но я-то первым не лезу и не выпячиваюсь.

— Да, я согласна с тобой, он такой, — закивала я, топчась рядом с Чонгуком. Может, хватит нам было уже говорить о Чжунэ? Почему я со всеми только о нём и разговариваю? Это уже испортило мне общение с Югёмом, не хватало повторения ошибки. — А ты… как и Чимин, инструктор по борьбе?

— Я? — Невинный взгляд Чонгука расширился, тёпло-карие глаза заиграли вишнёвым переливом. — Нет, что ты, я принадлежу к буддийской монашеской общине, я не могу заниматься такой работой.

— Ты… принадлежишь чему? — переспросила я.

— Монашеской общине, — повторил он.

— Ты монах? — с недоверием произнесла я, невольно оглядев его для справки с ног до головы ещё раз.

— Да, буддийский. Как в фильмах про Шаолинь, смотрела такие?

— А то! Обожаю киношки с драками, а… Ты немного лохмат для буддиста.

— Не во всех монастырях одинаковые правила.

— Серьги в ушах и походы в качалочку тоже по уставу? — изогнула я бровь дугой. Я не могла поверить во всё это. Он и надо мной шутит, как над Чжунэ?

— Ну, по крайней мере, я не делаю сальто на арене перед публикой, как монахи из театральной трупы того самого Шаолиня, — подмигнул Чонгук, заставив меня подзабыть сомнения, вопросы и логическую цепочку разговора. В этот момент рядом с нами появился Чимин, вхождение которого в зал я как-то проглядела. Он просто оказался между нами, пожимая руку Чонгуку и здороваясь со мной.

— Значит, приглядываешься к тренажёрке, да? — спросил у меня он, и, довольствуясь моим кивком, продолжил: — Новая администратор такая милая, сразу дала мне знать, где вас найти.

— А мне тут Чонгук рассказывал о своём монашестве, — глядя в глаза тому, о ком говорила, сказала я, поймала его лукавую насмешку, сказавшую «проверяешь?», и тотчас переключила внимание на Чимина. На лице Чимина не было сильного замешательства, но на секунду он замер с открытым ртом. — Он монах, оказывается.

— Д-да, — подтвердил Чимин, похлопав друга по плечу. — Монах. Монашеский такой монах. Монастырский.

— Буддийский? — уточнила я.

— Буддийский…? — непонятной интонацией, не то вопрос, не то подтверждение, повторил Чимин, косясь на Чонгука.

— Буддийский, — кивнул он сам.

— Буддийский, — широко улыбнувшись, ещё раз сказал Чимин, развернувшись ко мне.

— Я не очень хорошо знаю эту религию, но разве она не против насилия? А ты занимаешься борьбой.

— Все религии против насилия, — сказал Чонгук.

— Да, насилие — зло, — приложив ладонь к груди, признал атеистичный Чимин, и коварно пришёптывая закончил: — А лёгкое принуждение — сплошное удовольствие. Чонён, идём тренироваться? Нам ещё переодеться надо.

— Да-да, конечно, — пошла за ним я, но он остановился, обратившись к Чонгуку с расстояния:

— Я в выходные уезжаю, ты позанимаешься с Чонён следующую неделю? — Я едва не вспотела от одной этой мысли. Мой личный инструктор — Чонгук, и все, казавшиеся мне до этих пор безобидными захваты и упражнения, приобрели сакральный, эротический смысл.

— Я? — болезненно поморщившись, Чонгук захромал к нам, сгибая ногу в колене ещё сильнее, чем когда я его впервые увидела. — Я же не долечился, я не смогу, Чим.

— Да просто будешь показывать ей, как и что, контролировать и слегка направлять. Чтобы не пропускать много времени и привычка вырабатывалась…

— А как же моя бабушка? Кто с ней будет сидеть?

— Какая…

— Бабуля моя, бабулечка, Чим, ты что? Как есть её фирменный минтай, так ты всегда вспоминал, а как о ней надо заботиться после выписки из больницы, так ты забыл? — Чимин протяжно посмотрел на него, после чего выдал:

— Ладно, потом поговорим.

Мы вышли из зала и направились к лестнице на второй этаж.

— Ответственный внук, — заметила я. — Так нежно говорит о бабушке, редко такое встретишь.

— Угу.

— Далеко уезжаешь?

— Да, на соревнования за границу.

— Здорово! — оценила я, представив перелёты, путешествия в новые места, знакомство с огромным миром, номера разных гостиниц, чемпионаты; как всё-таки тянул меня такой же род занятий! Или образ жизни? Одно с другим нераздельно, но гастролировать с концертами я бы не хотела, а вот разъезжать по причине соревнований — с удовольствием. — Чимин, если не секрет, ты нормально зарабатываешь всем этим?

— На жизнь хватает, а что?