Амазонка. Дилогия (СИ)

— Тень прекрати дурачиться! Я тебя сейчас к Шелесту пошлю! — пригрозила ему и волк недовольно хмыкнул, мол, нашла чем запугивать. Впрочем послушался и увеличил расстояние между ним и мамой Тайрелла. Охранники не спешили расходиться, пока я не затеяла очень тяжёлый для себя самой разговор. С видом кающейся, опустила голову и произнесла: — Ваша светлость, я хотела попросить у вас про…

Она взмахнула рукой и воины испарились, оставив нас одних. А леди уставилась на меня с таким выражением на лице, что в пору было ползать у её ног. Я обошлась лишь:

— Простите.

— За что? — надумала уточнить женщина.

— Сама не знаю, — огрызнулась я. — Просто чувствую, что так надо.

Элеонора поманила меня к себе, и мы вместе пошли по лабиринту.

— Это хорошо, что у тебя есть совесть, — похвалила она.

— Сомневаюсь, — не согласилась я. — Совесть — плохая черта характера, и она задушена во мне ещё в раннем детстве.

Мама Тая рассмеялась.

— О, богиня! — воскликнула она. — Вы с моим сыном ещё такие дети! Он постоянно со мной спорит. Ты упираешься… Я начинаю чувствовать себя нянькой!

— Извините, — просипела я, глядя на собственные ноги. — Просто мы не любим подстраиваться под чужие уставы. Для нас это равносильно, что ломать себя.

— Ты права, — внезапно поддержала меня её светлость. — Вот только он осознаёт, что, как король обязан многим жертвовать, и собой в том числе. — Пару секунд помолчала, а потом исправила сказанное. — Осознавал. Женитьбу он ведь из-за тебя расторг.

— Ой, да не переживайте так! — махнула рукой я. — Женим его ещё на ком-то соответствующем. Будут у вас наследники.

Моя собеседница подавилась и закашлялась. Потом посмотрела на меня, как на чокнутую.

— Не думала, что ты скажешь такое! — отбросив вычурные и жеманные повадки, она превратилась в самую обычную женщину.

— Ну, я тоже кое-что осознаю. Например, свое место. И пока оно рядом с ним. И не важно где: по правую руку, по левую, или за спиной.

Её светлость долго молчала. Потом немного поразмыслив, позволила себе опереться о меня и доверительно заявила:

— Называй меня просто Элеонора.

После этого я поняла, что барьер между нами пал. А моя собеседница — что перевоспитывать меня бесполезно, и лучше оставить всё так, как есть. Я невольно выдохнула.

— Расскажи мне о вашем знакомстве с моим сыном, — попросила Элеонора, и я поведала, как впервые увидела Тая, подбив глаз косточкой одному из его воинов. Не скрыла и то, насколько сильно он бесил меня в дальнейшем, что убегала, стоило ему только приблизиться, а потом поняла — некуда бежать, да и не зачем. Элеонора Светлая хохотала. Весело и задорно, как деревенская девчонка, услышав анекдот.

— Да, девочка. У тебя интересная жизнь, — с лёгкой примесью зависти сказала она. — Мне порой и самой кажется, что я в заточении. Но ничего не поделаешь.

Потом замерла на месте и вперила в меня такой суровый взгляд, мол, болтуны у нас долго не живут… Я поняла её намёк.

— Не волнуйтесь, Элеонора. Я никому не расскажу. — И изобразила крест на пузе. Детский жест вроде бы взрослой амазонки, снова подействовал и разрядил атмосферу. Её светлость теперь улыбалась без натуги. Какое-то время мы шли молча, а потом, она видимо вспомнив о правилах хорошего тона (впитанных с молоком матери), решила проявить участие и спросила:

— И что тебя, Ориана, выгнало поздней ночью из тёплой постели? Тебе не нравится спать на мягком?

— Нравится. Просто кошмары снились. — Сорвалось с моих губ.

— Какие? — ухватилась за новую тему она, но вместо ответа получила вопрос.

— Скажите, Элеонора, на что мать способна ради своего ребёнка? Убить любимого мужа? Предать всех, кого впустила, однажды, в свою жизнь?

Её ошарашил не столько резкий поворот диалога, сколько мой тон. Сама не ожидала, но говорила я таким голосом, будто стояла перед выбором и сжимала отравленный кинжал.

Пока она приходила в себя и переваривала услышанное, возникла пауза, вернувшая меня в мир кошмаров. Я снова оказалась в том жутком месте, где лично распарываю грудь Тая, вынимая его сердце. А потом отдаю его маленькой девочке. Она смотрит на мой подарок, не представляя, как применить слизкое нечто, после чего впивается зубками в…

Я передёрнула плечами, чтобы прогнать ледяной холод, коснувшийся моего позвоночника.

— Ты беременна? — ужаснулась мама Тайрелла I.

— Да упаси богиня! — отшатнулась я, осенила себя святым перехрестьем. — Просто…

Элеонору отпустил страх, когда она всмотрелась в моё перекошенное от ужаса лицо. Потом эта женщина опять надо мной посмеялась, решив объяснить причину столь нервной радости.

— Ты, как и все мы. Тоже боишься неизвестности. Не бойся. Если у тебя появится ребёнок ты будешь его любить!

— Или её… — машинально добавила я. Но это осталось вне внимания женщины.

— Сам процесс родов болезненный. — Продолжала рассказывать она. — Однако все мысли о муках отходят на второй план, когда ты подносишь к груди свою кроху. Такую беззащитную. И понимаешь, что никому не позволишь обидеть, не позволишь отнять.