Амазонки

– Я не о том спрашиваю. Вот сейчас ты рада, что она жива?

Мелёта вдруг сникла, села к нему спиной, обхватила колени.

– Я не знаю, Хети… Я не знаю, что такое любовь. Я не знаю, что сказать о матери. Пока я не увижу ее… Она для меня мертва. Не к ней я стремилась. Мне с детства внушали, что я должна защитить ее честь. Но если она и твой отец…

– И твой тоже…

– Как мне теперь быть?

– Успокойся, Мелета. С тобой я, скоро с нами будут отец и мать. – При слове «отец» Мелета вздрогнула. Если она мало думала о встрече с матерью, то мысли о Ликопе вообще не приходили в голову. Дочери Фермоскиры никогда не знали отцов. И как ей относиться к нему?

– Ты меня не слушаешь, Мелета. О чем ты думаешь сейчас?

– Я думаю о Ликопе. Я еще не видела его, но он мне чужд и противен…

– Не забывай, Мелета, в тебе течет его кровь. Он очень добрый.

– Но он мужчина. А заветы великой наездницы…

– Забудь заветы. Ты не в набеге. Я тоже мужчина, но почему ты спасла меня, а не убила? Я уверен, ты полюбишь Ликопа.

– Ты уже можешь сесть на коня?

– Если посадишь. Но я тебе вот о чем хочу сказать: нам вместе на пасеку приезжать нельзя. Сначала я один.

– Почему?

– Ты была на озере. Ты ведь не только поила лошадей. Ты ждала Чокею.

– Ее там нет.

– Стало быть, таянцы заперли ее. Они, наверное, обшарили окрестности и узнали, что Чокея не одна. И я не знаю, как нас встретят на пасеке.

– Я должна остаться здесь?

– Нет, в лесу перед пасекой. Я сначала расскажу о тебе отцу. Он съездит в Тай и привезет Чокею. А после мы встретим тебя. Так будет лучше.

– Пожалуй.

…Дорога была широкая, и кони шли рядом. Хети рассказывал о жизни на пасеке, вспоминал о том, как Лота учила его говорить на языке амазонок. Мелета жадно впитывала каждое его слово, многого она не понимала, и это беспокоило ее… Поляна оказалась совсем маленькой, от нее по склону к долине спускался лиственный лес и кустарники. А внизу, совсем рукой подать, стояли три ветхих строения, огороженных плетнем, и десятка два пчелиных колод.

Хети простился с Мелетой, подобрал палку и, опираясь на нее, пошел вниз. Мелета привязала лошадей и улеглась на траву в тени дерева. У нее не выходил из головы разговор с Хети. Она только сейчас начала понимать, что скоро вступит в жизнь совсем иную, противную той, в которой она жила до сих пор.

…Были упреки, были ахи и охи. Все это Хети предполагал. Он надеялся на шкуру барса. За нее, думал он, простят все. И не ошибся. Отец, побранив немного сына, в конце концов и похвалил его. Он сам был охотником и понимал, что значит придти с охоты со шкурой барса на плечах. Лота принялась готовить обед, она тоже была рада, что Хети вернулся живой и все тревоги кончились.

– Шкуру надо растянуть и высушить, – сказал Хети. – Отец, помоги мне, – и вышел на двор.

Укрепляя шкуру на растяжках, Хети тихо сказал Ликопу:

– Я встретил Мелету, отец.

– Какую Мелету?

– Сестру.

Ликоп смотрел на сына удивленными глазами и не понимал. Он совсем забыл это имя.

– Какую сестру?

– Дочь Лоты. Твою дочь.

– О, боги! Где же она?

Хети взглядом указал вверх, в сторону поляны.

– Я боялся… В селении уже знают об этом.

– Ты прав, сын мой. Но что же делать?

– Заложи повозку и поезжай в селение. Там найди подругу Мелеты. Я боюсь, не убили ли ее таянцы. Думаю, что нет. Привези ее сюда. Мужчин успокой. Скажи им…

– Понимаю, – Ликоп вывел гнедую кобылу и стал впрягать ее в двуколку.

– Ты куда собрался, Ликоп? – спросила вышедшая во двор Лота.

– Он поедет в селение, мама.

– Зачем?!

– Я в горах встретил Арама. Он сказал мне, что таянцы задержали женщину. Будто бы она из Фермоскиры.

– Это Мелета! – воскликнула Лота, схватилась за грудь и прислонилась к косяку двери. – Это она!

– Нет, мама. Женщина пожилая. Таянцы только думают, что она из Фермоскиры.

– О, боги! Я поеду с тобой, Ликоп!

– Не выдумывай. Ты снова поссоришься с мужчинами.

– Да и как оставишь меня? – заметил Хети. – Мне нужно перевязать раны.

– Ну, хорошо, хорошо. Только не медли, Ликоп. Только скорее.

Пока Хети обедал, Лота суетилась, ходила из угла в угол. Она была вся в тревоге. «Если сюда послана амазонка – значит, с дочерью что-то случилось», – твердила Лота.

Чтобы отвлечь ее от тревожных мыслей, Хети попросил сделать перевязку. О его ранах забыли, а они и в самом, деле стали мучительно болеть.

Лота посадила Хети на скамью и начала разматывать повязку. Вдруг она остановилась и сказала жалобно:

– Хети, посмотри мне в глаза. Ты меня обманываешь?

– Что ты, мама…

– Кто тебе перевязал голову?

– Я уже рассказывал: Арам. Он нашел меня раненого…

– Ты неправду говоришь, Хети. Тебя перевязала амазонка. Только они делают такие повязки, да и ткань… Эта ткань из Фермоскиры. Скажи мне правду, Хети!

– Откуда я знаю, где Арам взял эту ткань. Может, отнял у той, что задержана (в селе.

– Нет, я тебе не верю! Скажи, ты видел женщину? Это она перевязала твои раны?

– Ну, она.

– Ты говорил с ней?

– Говорил.

– Что-нибудь с Мелетой?

– Да жива твоя Мелета.

– Она тебе так сказала? Как зовут ее? Расскажи все подробно. Только правду!