Амбивалентность. P.S: Я научу тебя любить

– Пусти-ка, – прошептал Боно, поцеловав меня в щеку, и прошел на кухню.

– Ты? – Волков, который всегда держал себя в руках, уже не мог скрывать эмоций. Он был в замешательстве и даже побледнел.

– Он самый. Неожиданно, да? – Роман протянул ему руку, которую бывший муж нехотя пожал.

– Что ты тут делаешь? – снова спросил Назар, бросая взгляд на меня. Он оценил мое вечернее платье и горящие щеки. Понял все без слов и снова повернулся к Боно. – Я же просил тебя не приближаться к ней?

Я чуть не поперхнулась от услышанного: он просил? Не требовал, а просил?

– Проводил даму до дома, напросился на чай. Ты же сейчас уходишь, не так ли? – Рома улыбнулся в свои тридцать два. Он не просто не боялся Волкова, наоборот, даже ехидничал и насмехался.

К моему удивлению, Назар ничего не ответил. Только нахмурился и пошел на выход. Когда он поравнялся со мной, я поймала на себе его взгляд: растерянный и полный непонимания. Он даже не попрощался, ушел молча. Но чем вызвано такое поведение? Конечно, все дело в Боно, но почему?

– Он просил тебя не приближаться ко мне? – сказала я, когда Назар покинул дом.

– С первого раза, как я подошел к тебе. Точнее, окатил, – Ромка подмигнул Уле, которая сразу смущенно отвернулась.

– А ты что?

– А что я? Я не твои бойфренды, которые боятся одной фамилии твоего ненаглядного и сбегают после первого разговора с ним.

Видя, что я непонимающе смотрю на него, Рома сделал изумленное лицо:

– А ты что, не знала? Он никого к тебе не подпускает, и тебя не трогают, потому что ты у него под крылом. Чего ты на меня так смотришь? За тобой же охрана его мотается, ты не в курсе?

Я молчала. Не знала, что бывший следит за моей личной жизнью. А я-то думала… Теперь понятно, почему от меня все сбегали. Волков постарался. На что он рассчитывал? Что до тех пор, пока Уле не исполнится восемнадцать, я буду вести монашеский образ жизни? Внутри начала нарастать злоба. Мне определенно следует побеседовать с отцом своей дочери, чтобы расставить все точки над "и". Боно увидел, что мое лицо мрачнеет, и решил перевести диалог в другое русло, показывая на заварочный чайник.

– Откуда ты знаешь Назара? – спросила я, усаживая дочь на колени и наблюдая за тем, как Роман хозяйничает на кухне.

– Познакомились давно, – ответил Боно, расставляя кружки на столе. Он вел себя так непринужденно, словно всю жизнь жил в этом доме.

– При каких обстоятельствах? – я продолжала допрос.

– Ты прямо-таки опытный следак, Камила, – хмыкнул Рома. – Шрам у него на лице видела?

– Конечно.

– Это мой подарок, в паре с не совсем полноценной мимикой, – отпив чай, пояснил Боно, – хотя раньше было намного хуже. Сейчас уже почти не заметно. Процедурки, наверное, помогли.

Я потрясенно молчала, переваривая информацию. Назар никогда не рассказывал о том, при каких обстоятельствах получил этот шрам, да и я не спрашивала. И сейчас, слушая Боно, не знала, как реагировать. Услышанное ввело меня в ступор.

– Я его посадил, Камила. За убийство первой жены. За жестокое убийство, заметь, – пристально посмотрел на меня Боно, заставляя поежиться. Взгляд его стал серьезным, и глаза потемнели. Он не шутил.

– Он не убивал ее, – пробормотала я. Не верила в это. До сих пор.

– Знаю. Помог ему выйти тоже я. Сам посадил, сам и выпустил. А убийцу так и не нашли…

– Это ты был тем подкупным ментом? – мне вспомнился разговор с Сашей.

– Я не подкупной мент, я просто ему поверил и помог. Не вникай в подробности, они тебе ни к чему.

– Назар говорил, что есть запись с камер, которая пропала. Отец передал ее мне, перед смертью, – пробормотала я скорее себе самой, но Рома услышал.

– Запись была, но исчезла, – протянул он, – левый свидетель указал на Волкова, мы его взяли.

– Но как выпустили? – не понимала я.

– Не задавай глупых вопросов, Камил, – фыркнул мужчина, – это уже не важно. Главное, что я ему поверил.

– Почему?

– Была канистра с отпечатками. И знаешь что? – хмыкнул Боно. – Ищите женщину!

– В смысле?

– Баба ее замочила. Только доказать ничего не смогли. Канистра каким-то фантастическим образом исчезла. Если бы была запись… Но увы.

– Теперь понятно, почему он так хотел эту флешку… – с сожалением произнесла я, протягивая дочери компот. Та играла с куклой, кокетливо строя глазки Боно. Он ей нравился.

Мужчина подмигнул Ульяне и протянул руку через стол, накрывая мою ладонь своей.

– Ты говоришь, что флешка была у тебя. Где она сейчас? – он напряженно смотрел на меня. Я отвернулась, ничего не отвечая, а Роман продолжил допытываться: – Ты не отдала ее Волкову?

– Нет, не отдала, – буркнула я, снова вспоминая события в ангаре, – не до этого было как-то…

– Это подло, – покачал головой Боно, – он же пострадал ни за что. Я в курсе, что Волков не подарок, но и не такой ублюдок, чтобы не отдать ему то, что поможет реабилитироваться. У него же вся жизнь под откос пошла.

– А он знает, что на канистре нашли женские отпечатки?

– Нет, конечно, – хмыкнул Боно, – но это ничего не меняет. Флешку гони.

Я недоверчиво покосилась на мужчину, но тот не собирался отступать. Он был очень серьезен.