Амброзия

«Ты прикинь, братан,» – любовно расправляя и отряхивая от пыли подобранную бабочку, ответил Ванек. – «Эта чурка на моей невесте жениться хочет.» Про невесту Санек слышал впервые. И готов был поклясться, что еще вчера никакой невесты и в помине не было. Подружки были – сегодня одна, завтра другая, а невесты не было.

«Какая невеста? Откуда у тебя невеста?»

«Да Настька. Из «Наливайки». Она тут живет,» – махнул головой на хорошо знакомую парню дверь приятель. Предчувствие оформилось и превратилось в реальность. У Санька аж дыхалку перехватило: «Чего ерунду несешь? Какая она тебе невеста? У нас с ней любовь. Я сам на ней женюсь.» Друган насупился и посмотрел на Санька волком: «Вот и Сурен так говорил. Да только хрен ему. И тебе тоже.» Он подтянул штаны, шумно высморкался в сторону и угрюмо уставился на дружбана. Один глаз у него заплыл, багровея на глазах, нос слегка своротило на бок, а из разбитой губы капала кровь, портя измочаленный в драке жемчужно-серый парадный пиджак. Обоим стало понятно, что добром это не кончится.

Из подъезда пользующейся необычайным спросом невесты Ванек выпал спиной вперед. Эту схватку он явно проигрывал, поэтому последние три этажа позорно бежал, уворачиваясь от ударов. Все же для него это была уже вторая драка подряд, а Санек ломил со свежими силами, как буйвол. Грохнувшись на асфальт, неудачливый жених шустро перевернулся на четвереньки и только намеревался вскочить и бежать, как получил солидный удар по мягкому месту, именуемый в народе «пендель», пролетел немного и ткнулся носом в землю.

Бывший друг намеревался наградить его еще парой пинков, но только замахнулся, как в ногу ему молча вцепилась невесть откуда взявшаяся черно-рыжая овчарка. «Что за безобразие?» – раздался командирский голос. Командирский голос, надо заметить, вещь уникальная. Единожды поставленный, он остается со своим обладателем навсегда, производя нужное впечатление на собеседников. – «Прекратить драку. Амур, ко мне. Сидеть. Молодец.» Хозяин пса – бодрый, подтянутый старикан спешил к месту происшествия.

***

Анастасия о драчливом сватовстве и не узнала, ее комната была далеко от входной двери, а в ящике стола нашлись батарейки для старого плеера. Просидев полдня дома и совершенно отупев от безделья, она решила прошвырнуться до работы. Трупики розовых и белых роз на лестнице ее удивили. «Надо же, какую красоту испортили,» – отвлеченно подумала она.

О вчерашнем происшествии на улице ничего не напоминало. На детских площадках галдели дети, у подъездов лаялись бабульки, без дела слонялись мужики. «Наливайка», уже оборудованная новой деревянной, явно временной дверью, была заперта на висячий замок. На ступенях ошивался дядя Вася.

«О, Настюха,» – завопил он. – «Тебя то мне и надо. Открываться будешь? Что тут вчера было?»

«Ну ты и ужрался вчера, если ничего не слышал,» – подивилась девушка.

«Ты не поверишь,» – с видом заговорщика начал объяснять Василий. – «Пошел я в ночной клуб. Позавчера еще. Так меня там приняли как родного: кормили, поили. Туфли смотри вон какие упер.» Прервавшись, Васька покрутил ступней в пижонской обувке.

«Так ты что два дня там зависал? Ну ты даешь!» – изумилась Настя. «А чего ж уходить, если все так хорошо складывается?» «И по шее не дали?» «Неа, только вопросами задолбали совсем. Света нет, продукты портятся. А они: куда мол Василий Ефимович их девать? Ну я и дал деру.»

«Повезло тебе, дядь Вась. А тут вчера такое светопреставление было.» Настино повествование Василий слушал, разинув рот, поражаясь, как же он прозевал такое грандиозное событие. «Так чего, чего хотели то?»

«Знаешь, дядь Вась, какое-то время я даже думала, что меня,» – задумчиво призналась девушка.

«Да ладно,» – отмахнулся от этой версии, как от сущей нелепости мужик. – «На кой ты им сдалась? Ты, конечно, та еще штучка, и многим очень даже нужна. Мне вот, например. Но толпе – на фиг?» Бездельник скосил шаловливый глаз в вырез Настиного сарафана.

«Старый ты хрен, дядь Вась,» – беззлобно огрызнулась девушка. – «У тебя жена есть?» «Есть,» – понуро признался мужик, вспомнив сурового нрава супружницу.

«Вот и иди к своей старой хрычовке. Она за два дня по тебе, небось, соскучилась.» Василий послушно поднялся и поплелся по дорожке вдоль дома. Поворачивая за угол обернулся и обомлел. Настюха, замотанная с головой в плотное покрывало, мычала и билась, суча длинными голыми ногами, которые в покрывало, видать, не влезли, лежа на плече у амбала.