Амброзия

Кирилл отступил назад, стараясь идти бесшумно. Захватил спальник с Германом и потащил его наружу. Соколов хоть и болен, но мужик хоть куда: тяжелый, как бык. Власов не церемонился и случайно стукнул заказчика головой о косяк, затем и вовсе скинул его с порога и спрыгнул в мягкий чернозем сам. Следом крался едкий серебристый дым.

***

Не хотелось приходить в себя. Ощущение было такое, будто на нее свалилось огромное дерево и раскрошило все косточки. Ангелина повернулась и хрипло откашлялась. Тянуло едкой гарью, смешанной с резиной и горючим.

Сквозь пелену, что застилала глаза, Кэйса увидела Кирилла. Он стоял к ней спиной, чуть согнувшись. Казалось, тяжело дышит, будто дрался или тянул тяжесть. За ним разгорался огненный цветок. Чтобы не вскрикнуть, Ангелина зажала кулак и прикусила его.

Пока Власов отвлечен, можно попытаться спрятаться. Шевельнулась, намереваясь встать.

– Даже не думай, – бросил Кирилл, не обернувшись. Потянул по траве мешок. Только Сейчас Ангелина поняла, что в нем все еще замотан Герман. А что с Наумом?

– Там же… – прошептала Ангелина и уставилась в черный зев ветхого дома, из которого валил дым с огнем.

– Поздно. Мертв он. Бахнулся вчера башкой. Поднимайся! – Кирилл подошел быстро, и так резко поднял ее, что Лина едва удержала равновесие. На секунду в голове затуманилась. Руки мужчины больно впились в предплечья.

– Что тебе нужно? Почему меня не оставил там? Рядом с возможным отцом. Лучше уж так.

– Может, лучше и легче, но это пока не твой путь. Сейчас ты берешь себя в руки и будешь идти своими ножками, – Кирилл смял ладонью ее лицо. Ангелина не противилась. Уставилась в его злые зеленые глаза.

– Мне все равно, что ты сделаешь со мной.

Сглотнула. Соврала. Ей не все равно. Если он решит взять ее силой, она не сможет совладать с собой и покажет свою слабость, а может, и силу. Кто знает, что сейчас для нее лучше?

– Ты, Лина, сама в себе запуталась, – он потянул носом, будто принюхивался. Смердело горелым тряпьем и жареным мясом. Но Кирилл, будто слышал что-то другое. Ноздри, расширившись, затрепетали. – Мне нужно дотащить ваши задницы до восточного леса. Там мы сможем отдохнуть. Если хочешь жить… – он сделал паузу и чуть отпустил ладонь, позволяя Лине выпрямиться и прикусить онемевшие губы. – А если не хочешь жить, тебе все равно придется идти. Сама ты себя не убьешь, а я не предоставлю тебе такой радости. Буду измываться и, поверь, лучше уж покориться, чем…

Хотелось дерзнуть. Пусть издевается, пусть делает больно, пусть рвет на части. Ведь проснется в душе та, которую Лина так долго прятала. Она защитит. Но хотела ли Кэйса этого пробуждения? Ведь вернуться назад и заставить ее замолчать будет слишком сложно.

Вспомнила Макса из интерната и невольно закрыла глаза. Получилось, будто согласилась с Кириллом. Он тут же отпустил ее и отошел, а Лина присела от слабости.

– Вот бинт, – Власов швырнул в нее белый запечатанный пакет. Сам принялся увязывать вещи к спальнику Германа. Заказчик не шевелился и не подавал никаких признаков жизни.

– Зачем я тебе? – спросила Лина и, сев на землю, стала разматывать ногу.

Порез треснул от удара, но кровь успела присохнуть. Бинты отдирались с трудом, неприятно оттягивая кожу и простреливая острой болью. До совершеннолетия раны заживали на ней, как на собаке, а потом каждая царапина – настоящее мучение, потому что Лина знала цену своей регенерации. Сама навлекла на себя эти муки. Не повадилась бы на иллюзию о лучшей жизни – ничего бы не было. Пошла бы в соседнюю школу работать садовником, а может, и учителем биологии. Но теперь все это покрыто жестокой реальностью, и можно просто забыть о будущем. Вряд ли Лине удастся выбраться. А если и удастся, то это уже будет не она. А всему виной маленькая надежда, что она сможет исцелить себя, сможет найти нужную амброзию.

– Ты готова? – набросив на спину рюкзак, Кирилл потер ладони. Ангелинины вещи были тоже привязаны к Герману. Две палки служили носилками. Власов проверил их прочность и, обернувшись, сказал: – Да сколько можно возиться?

– Можешь быстрее? Сделай, – огрызнулась Кэйса и продолжила медленно отдирать присохшую к ране ткань. Вместе с корочками кожи, выдавливая сукровицу и свежую кровь.

Глава 16. Ты сама будешь умолять

Власов присел рядом. Острый взгляд, словно сдирал кожу живьем. Мужчина молчал. Желваки ходили ходуном, а брови сходились в одну линию. Он резко содрал остатки бинта, отчего Ангелина закричала от боли.

– Не будешь в следующий раз глупости делать, – процедил сквозь зубы Кирилл и стал неистово обматывать ее колено. – Ты дура или притворяешься? Тебе, и правда, жить надоело? Тут идти полчаса. Сделаем дело и будь свободна. Что сложного?

– Слабо верится, что ты… – Ангелина поправилась, глянув на Германа, – вы меня просто так отпустите.

Кирилл ухмыльнулся. Разорвав бинт на две части, завязал аккуратный белый бантик.

– Кто знает.

Кэйса прыснула.

– Вот давай только не будем строить из себя святошу. Ты пришел сюда с конкретной целью. И эта цель, словно лежит на поверхности, но тебе не дотянуться.