Амена (СИ)

- Мне кажется, что ты скрываешь от меня что-то очень важное. После того случая ты стала другой, тебе словно безразлично то, что завтра здесь прольется много крови. Я больше не вижу того стремления к борьбе, к победе.

- В жизни, Эфин, есть нечто поважнее, чем пустое размахивание мечом.

- Пустое?! Завтра мы можем проиграть, и тогда Фарон разрушит ваши жизни, а главное, завладеет тобой.  Неужели тебя не волнует это?

- Волнует. Но я же говорю, сейчас есть более важные дела.

- Да ты ума лишилась! – Эфин сердился на ее безразличие и бесконечные улыбки. – Лихорадка явно задела твой разум.

Тогда Амена открыла глаза и посмотрела на него со злостью:

- Так ты пришел, чтобы просить меня воевать?!

- Нет. Мне просто непонятно такое поведение, я привык видеть женщину, у которой глаза загораются от одной только мысли о войне, у которой жажда к борьбе, к свободе. А сейчас ты просто сидишь и витаешь в облаках как, - он замолчал.

- Как кто?! Давай, договаривай, или ты струсил, номар?!

- Как бестолковая самка! Какой толк от твоего дара, если ты не можешь им воспользоваться?! – выпалил он.

- Кажется, я тебя понимаю. – Амена поднялась и вплотную подошла к нему. – Это ты боишься проиграть, боишься того, что Фарон отберет твою власть раз и навсегда! Я лишь средство! – из ее глаз покатились слезы, более Амена не сдержалась. – Убирайся Эфин, ты никогда, слышишь?! Никогда не… - однако, договаривать не стала. – Я выйду на бой! И не ради тебя, не ради твоей страсти вернуть Тарон, а ради них - крианцев, которые продолжают верить в меня.

- Это не так, Амена! – Эфин тут же попытался загладить вину, он не хотел использовать ее, он лишь хотел знать, в чем ее тайна. – Я лично запретил тебе воевать. И ты никуда не пойдешь.

- Не тебе решать, любезный муж. Это мой город, мой народ, а значит моя святая обязанность, – затем Амена заговорила тише, не замечая Эфина. – Ничего, мы выдержим, мы победим, и все будет хорошо.

Эфин пытался ее остановить, но она не слушала. Гордячка забежала в дом, переоделась и напоследок посмотрела в зеркало, но Амена смотрела не на лицо, а на живот, которого еще не было, но там внутри уже билось маленькое сердце. В ней снова заговорили боль и отчаяние, потому что тот, кого так сильно любила не смог перебороть свою жажду к власти.

Она вышла на улицу, оседлала коня и поскакала в сторону лагеря, Эфин ехал следом за ней и чувствовал, что сделал нечто ужасное в очередной раз. Стоило дочери Нитте появиться на поле, как крианцы поднялись и начали хлопать в ладоши, они радовались возвращению Оракула, единственный, кто был недоволен, так это Минекая, который немедленно подошел к ней:

- Ты в своем уме? Зачем приехала? Тебе надо быть вдали ото всего этого.

- Знаешь, Минекая, ты уже второй за этот вечер, кто беспокоится за мое душевное состояние. Быть здесь - это мой долг! Я должна помочь.

Тогда Предводитель обратился к Эфину:

- Ты ее привел?!

- Боюсь, что в том есть моя вина.

- Проклятый номар! Ей нельзя быть здесь!

- Почему же?! - Эфин встал напротив и смотрел так пронзительно, что Минекая опустил взор. - Может, ты приоткроешь завесу тайны?

- Она больна и рискует своим здоровьем, - теперь уже наставник с укором посмотрел на Амену.

- Довольно обсуждать мое состояние! Я готова сражаться и буду, хотите вы того или нет. Эфин прав, какой толк от моих способностей, если я ими так и не воспользуюсь в самый ответственный момент.

Минекая более ничего не сказал, как промолчал и Эфин. Только Амена понимала, на какой риск идет, она боялась больше всего на свете потерять своего ребенка, но если крианцы проиграют и Мазарат достанется Фарону, то она потеряет абсолютно все и видела Скайра, что ее сердце не хотело войны. Эта ночь далась крианцам нелегко, многие так и не смогли уснуть, они молились духам, просили их смилостивиться над ними и уберечь от беды.

К утру, когда солнце чуть окрасило горизонт, послышался рев горна. На Мазарат надвигалась смерть во главе с Фароном, они выстраивались в бесчисленные группы, занимая позиции на поле. Многие из новобранцев крианской армии начали переглядываться и пятиться назад, но Предводитель дал знак оставаться на местах. Амена находилась среди меченосцев на лошадях, она должна была находиться в центре войска, чтобы оставаться в недосягаемости для номаров, а Нитте и Минекая расположились по обе стороны от нее, дабы видеть подаваемые ею знаки. Эфин же переоделся в одежды крианцев, скрыв себя под броней, чтобы номары не смогли отличить его от остальных, он стоял на передовой среди пеших меченосцев и одним из первых должен был столкнуться со смешанными.