AMERICAN’ец

— Где нам, дуракам, чай пить… Авось не убьют! Во-первых, люди будут нести ещё две байдары, или даже четыре, и днищами прикрывать нас, как щитами. Во-вторых, надо выстроить стрелков и, пока мы бежим, не давать индейцам высунуться — ни над стеной, ни через амбразуры. Двадцать-тридцать человек в шеренгу. Дали залп, отошли, вместо них встали следующие, снова залп, отошли… Пока одни стреляют, другие перезаряжают. У нас двести ружей, а мне надобно всего минуту. Подожгу байдару и с людьми укроюсь под стеной. Она наклонена вперёд, сверху нас будет не достать, а пока индейцы сообразят, что к чему, уже и ворота подгорят. Тогда их можно из пушки вышибать и на штурм идти.

— Знатно! — сказал Повалишин. — Мне нравится.

Баранов покачал головой:

— Слишком сложно. План хорош, но… Здесь так не воюют. Будь у нас обученные солдаты — тогда действительно выстроились бы в шеренгу, дали залп, отошли, следующая шеренга… перезарядили… всё по команде… Но у меня только алеуты, эскимосы и охотники, а на муштру времени нет. Пока объясним, что к чему, — солнце сядет. Их только толпой в драку пускать надо. Толпой против толпы. Местные с местными быстрее разберутся. Готовьте лестницы, — подвёл он итог. — Пойдём все разом. Впереди алеуты с эскимосами, за ними охотники и матросы с ружьями. В самом деле, пусть гоняют колюжей со стены, пока первая волна добежит. Шеренгой, не шеренгой… Как сумеют. А уж под шумок и ворота жечь можно.

Часом позже начался штурм. Чуть не тысяча воинов Баранова хлынули на Шисги-Нуву. Тлинкиты открыли стрельбу по алеутам и чугачам в первых рядах, но шедшие следом промысловики тут же приблизились на расстояние выстрела и дали залп. Теперь колюжи опасались поднимать головы над частоколом и вести прицельный огонь: они сами попадали под пули охотников, поэтому стреляли наобум.

— Ур-ра-а-а-а! — перекрывая пальбу, неслось над берегом: алеуты подхватили крик русских матросов. К стенам крепости уже приставили вязанные из жердей лестницы и суковатые стволы. Наступавшие воины карабкались по ним, размахивая топорами и длинными ножами. Тем же оружием их встречали осаждённые…

…а Фёдор Иванович исполнил задуманное. При помощи алеутов, прикрываясь днищами байдар, он приволок под ворота лодку с хворостом и мешками пороха, сунул в неё тлеющий фитиль — и отбежал в ожидании взрыва.

— Молодца! — задорно крикнул ему случившийся поблизости Баранов…

…но тут события приняли непредвиденный оборот.

Вдоль боковой стороны крепости к заливу текла неглубокая речка. Когда воины Александра Андреевича двинулись на штурм, они легко перешли её по брошенным поперёк байдаркам, как по мосткам. Речка осталась позади наступавших…

…и этим воспользовался Катлиан. Он не стал сидеть в ожидании штурма, но с задней стороны крепости скрытно выбрался в примыкавший лес, ведя за собой десятка три отборных бойцов. Колюжи проскользнули до речки, погрузились в стылую сентябрьскую воду и, дыша через полые тростинки, сплавились до мостков из байдарок — и дальше до залива…

…чтобы внезапно выскочить из воды и с боевым кличем ударить в тыл наступавшему войску. Катлиан был страшен — мокрый, с красно-чёрно-белыми полосами краски на лице, в обшитом шкурой медведя боевом шлеме в виде вороньей головы с огромным клювом и медными глазами-нашлёпками по бокам. Вождь скалил зубы в крике и орудовал кузнечным молотом, нанося удары направо и налево; его воины с длинными ножами широкой цепью ворвались сзади в ряды противника…

…и войско Баранова дрогнуло. Атака была внезапной и ошеломительной, к тому ещё стало смеркаться — никто не разобрал, что в тыл к почти тысячному отряду зашли всего несколько десятков человек. Те, на кого напали колюжи, в страхе бросились бежать обратно к берегу; глядя на них, другие замешкались…

…а тут ещё наконец взорвался порох, подложенный к воротам крепости. Затея графа удалась, но слишком поздно: грохот взрыва лишь привёл нападавших в ужас. Паника передаётся толпе куда быстрее геройства, и через мгновение побежали все. Напрасно Баранов с офицерами, срывая голоса, пытались остановить отступление…

…а с крепостных стен и через проломленные ворота уже сыпались колюжские воины. Завывая, улюлюкая и круша отставших алеутов, они топорами и копьями погнали вражеское войско к воде.

— Баранов ранен! — крикнул кто-то.

Александр Андреевич с серым лицом медленно оседал наземь, схватившись за разрубленное плечо, — не спасла даже кольчуга. К Баранову бросился Фёдор Иванович, не дал упасть. Несколько крепких промысловиков подхватили командующего на руки и в кольце самых верных алеутов понесли прочь, отбиваясь от наседавших колюжей.

Фёдор Иванович поднял с земли золочёный шлем Баранова, нахлобучил на голову и быстро глянул по сторонам. Катлиана он приметил сразу — по вороньему клюву на огромной медвежьей шапке. Граф рванулся к вождю, прорубая себе дорогу двумя саблями; неподалёку сражался Повалишин…