Америго. Человек, который дал свое имя Америке

«Я вспоминаю, как во времена нашей юности я был твоим другом, как сейчас я являюсь вашим слугой; и нам преподавал основы грамматики уважаемый и благочестивый брат Джорджио Антонио Веспуччи в Сан-Марко, служивший нам примером, мой дядя. Ах, если бы я только следовал его советам! Ибо, как писал Петрарка, “я был бы совсем другим человеком”».

Отрывок звучит искренне и заставляет вспомнить самокритику молодого Веспуччи в его книге упражнений (стр. 32–34) с признаниями в собственной нерадивости. Конечно, умелый мистификатор способен сфабриковать подобный пассаж, и напускное сожаление о неразумно проведенной молодости можно опустить как риторический прием. И всё же: насколько характерен для настоящего Веспуччи угодливый тон, насколько привычна аллюзия к Петрарке! Компилятор также называет брата Америго Антонио по имени. Хотя эти пассажи не доказывают авторство Веспуччи Письма Содерини, они включают эту работу в контекст, близкий самому Америго, и привлекают наше внимание к пассажам, которые компилятор мог взять из подлинных работ.

Следующее предложение также показывает, что у компилятора имелись такие сведения о Веспуччи, которые нельзя было получить из каких-либо источников того времени – нужно было знать его самого:

«Вашему Великолепию несомненно известно, что причина моего прибытия в эту область Испании состоит в желании заняться коммерцией, и что я упорно ею занимался примерно четыре года, в течение которых испытал различные превратности Судьбы и был свидетелем того, как она переменчива в своих привязанностях… и лишает человека того богатства, которое можно назвать данным взаймы. И когда я познал неустанный труд, которому мужчина должен упорно предаваться, чтобы добиться богатства, соглашаясь терпеть лишения и опасности, я решил оставить торговлю и посвятить себя чему-то более достойному и долговременному. Вот так получилось, что я решился путешествовать, чтобы увидеть часть мира и его чудеса»[237].

Учитывая риторические приукрашивания – образ Судьбы, поиски симпатий читателя, непризнание низких мотивов – предложение кажется мне замечательно точным описанием карьеры Веспуччи, насколько мы можем ее реконструировать по надежным источникам. И хотя образ Судьбы не является частым гостем в текстах Веспуччи, перипетии его жизни и настаивание на отсутствии меркантильного интереса в своих странствиях – темы, знакомые его читателям.

Так что традиционные возражения против аутентичности Письма к Содерини небесспорны и не являются истиной в последней инстанции; имеются нюансы, говорящие в пользу его подлинности, которые нельзя просто так отбросить, и оно содержит некоторые пассажи, которые звучат как Веспуччи’ipsissima verba[238]. И всё же данный текст читается с чувством растущего беспокойства, переходящего в уверенность, что это подделка, и лишь малая его часть может быть связана с предполагаемым автором. Читатель будто слышит щелканье ножниц и шлепанье капель клея, падающих на бумагу. Заметны стыки между пассажами, взятыми из других работ Веспуччи и иных источников и прилаженными здесь. Они столь же отчетливы в этой работе, как и в текстах недоучек-плагиаторов, испорченных Интернетом.

Например, в Письме к Содерини отчет о первом вояже разбивается надвое, причем первая часть относится к 1497 году. Пассажи из манускрипта о втором вояже перебрасываются к первому и украшаются деталями, касающимися привычек аборигенов, которые в свою очередь взяты из классических спекуляций об Азии и Африки или из отчетов других исследователей Нового Света, и прежде всего Колумба. Письмо включает в себя незапротоколированное «четвертое путешествие» – краткий пассаж, посвященный этому предмету и очевидно взятый из какого-то другого источника.