Америка: Без царя в голове

Поскольку за пару месяцев английский не выучишь, я с тоской готовился к двухчасовому позору. Мой ассистент, который, к счастью, говорил на двух языках, помогал мне готовить лекцию, но он не мог прочитать ее за меня и тем более ответить на вопросы. Я хорошо помню, что вышел на трибуну с кучей каких-то бумажек, где русские слова были перемешаны с английскими, указана транскрипция некоторых слов, которых я не знал в принципе, проставлены ударения и т. д. Читал я лекцию запинаясь, сам не очень понимая, на каком языке говорю. Временами у меня и вовсе прорывались русские слова. В общем, кто плохо знает иностранный язык, тот поймет ужас моего положения. В течение первых 15 минут своего спича я от стыда боялся поднять глаза и посмотреть на аудиторию. А когда наконец все же взглянул на слушателей, с еще большим ужасом увидел, что все они внимательно меня слушают и даже что-то записывают. Для меня до сих пор остается загадкой, что они слышали и что записывали. Я бы сам за собой не смог записать собственную лекцию. Однако мои слушатели стремились получить от меня новую информацию и очень старались понять мой английский. Я же, в свою очередь, не понимал их вопросов и искал взглядом помощника, который всячески, в том числе жестами и мимикой, пытался мне объяснить, о чем идет речь. Во многих других странах меня наверняка быстро согнали бы с трибуны, да еще и освистали.

После этого случая я окончательно уверовал, что американцы относятся к плохому произношению и к другим языкам толерантно. И в этом нет ничего удивительного, потому что в США как минимум четверть страны говорит с акцентом. Кроме того, существуют региональные диалекты: на Восточном побережье, в центре Америки, на юге и на западе говорят по-разному. А уж как говорит афроамериканское меньшинство — это вообще отдельная история, их часто очень трудно понять. Если в таких условиях каждому предъявлять претензии по поводу знания языка, то все остановится. Первые пару лет, например, для меня большой проблемой было говорить по телефону. Ведь телефон искажает голос, ты не видишь человека, движения его губ, жесты и выражение лица. А когда нарываешься на другом конце, например, на латиноамериканца, выходца из Индии или Пакистана, который сам говорит с большим акцентом, — вообще ничего не разобрать. Поэтому я завел правило встречаться со всеми лично и разговаривать, глядя в глаза: так было гораздо проще. И все же никто никогда мне не говорил, что у меня плохой английский или что я говорю с акцентом и меня трудно понять. Впрочем, сам я это очень хорошо осознавал. В книге «Америка… Живут же люди!» я подробно описал, как осваивал английский язык со всеми его особенностями. Процесс не столько сложный, сколько смешной, стыдноватый и непредсказуемый, регулярно приводящий к комическим ситуациям и неожиданному, хотя и неверному, пониманию собеседника.

Надо сказать, что в Соединенных Штатах есть закон, запрещающий дискриминировать людей по причине плохого знания языка. Правда, для того, чтобы получить американское гражданство, все-таки придется продемонстрировать хотя бы самое элементарное знание английского.

Честно говоря, сейчас проблема языкового непонимания начинает вставать довольно остро в больших корпорациях, где работают сотни тысяч людей, или в армии, где очень много представителей национальных и этнических меньшинств, поскольку для мигранта поступить на службу в армию — значит упростить себе получение американского гражданства, заработать хороший социальный пакет не только для себя, но и для своей семьи. Банки тоже все охотнее нанимают в свои офисы носителей различных языков, чтобы привлечь в число клиентов представителей национальных меньшинств. И в рекламе теперь часто пишут: в офисе, мол, есть люди, которые говорят по-испански, по-английски, по-немецки и по-русски. Потому что одного английского уже недостаточно. И врач, у которого в офисе присутствует говорящая по-русски медсестра, имеет возможность привлечь больше клиентов, поскольку многие, даже очень хорошо знающие английский выходцы из стран бывшего СССР могут не знать медицинской терминологии.