Америка глазами русского ковбоя

Проехав еще километра три, я остановился на ферме Уэйна Гиллеспи, который отправил Ваню пастись вместе со своими лошадьми и скотом. Луг был достаточно обширный, и животные решили не трогать друг друга. Я еще раз здесь убедился, как важно, чтобы между индивидами было достаточное расстояние для выживания. Чем теснее мы живем друг к другу, тем больше дискомфорта для всех.

Сын Уэйна Клайд был ветеринаром и приехал осмотреть мою лошадь. Нашел он ее в прекрасном состоянии, но на всякий случай дал Ване глистогонное и обеспечил нас порошком электролита. Мне и до этого неоднократно советовали давать Ване добавочно минеральные соли и электролит, чтобы подстегнуть его энергию, да только отказывается моя лошадь эти смеси потреблять. Наверное, сама знает, что ей полезнее.

Сын Клайда также учится на ветеринара и, получив диплом, будет работать с отцом. Три поколения семьи Гиллеспи живут рядом, занимаясь любимым делом и работая на земле, унаследованной от предков. Такая преемственность традиций и занятий типична для деревенской Америки, составляющей сейчас лишь 10 процентов населения страны.

На окраине поселка Хазелтон я зашел в мелочную лавку, хозяйка которой, кореянка, увидев мою телегу и поняв, что я из России, с радостью рассказала про обитавшего здесь русского иммигранта. Жил он всего в квартале от главной дороги, и я решил навестить соотечественника.

Привязав лошадь под плакучей ивой, я постучался в хлипкую дверь ветхого дома, но никто не ответил. Поскольку дверь не была заперта, переступил порог и оказался в гостиной, стесненной обветшалой и стесняющейся себя мебелью.

– Эй, есть ли кто дома? – крикнул я по-русски.

Из глубины спальни, шаркая шлепанцами, вышкандыбал коренастый мужичонка лет семидесяти в тренировочном костюме с пузырящимися коленками. Разморенный полуденным сном, он, естественно, ошалел от встречи с соотечественником в глубинке штата Айдахо. Оклемавшись, он обрадовался редкой возможности поговорить по-русски.

Владимир Мищенков жил в доме один, бобылем, и, выйдя на пенсию, продолжал работать механиком в авторемонтной мастерской. Он заварил чай и предложил мне остаться у него на пару дней, но затхлая атмосфера дома не располагала к отдыху. Я решил остаться здесь на пару часов, лишь переждать полуденное пекло.

Владимиру пришлось в молодости и в немецкой оккупации пожить, и в Красной Армии послужить, а потом сидеть в немецких и английских лагерях. После освобождения Украины от немцев его мобилизовали и отправили служить в саперный батальон. Всего через несколько месяцев службы, в чине младшего сержанта, попал Володя в плен к немцам. При подходе Красной Армии к лагерю военнопленных сообразил он перебежать в английскую оккупационную зону. Было уже известно, что СМЕРШ и НКВД, освобождая пленных из лагерей, обвиняют их в предательстве Родины и эшелонами отправляют в советские лагеря.

Несколько лет пришлось ему жить в лагерях для «перемещенных лиц», называвшихся в просторечии Ди-Пи (от первых букв английского – Displaced Person), в ожидании разрешения на въезд в США. Приехав, в конце концов, в Америку, обзавелся он женой и тремя детьми.

Да не все и в этой стране медом помазано – дети выросли и разъехались, жена умерла. В последние годы приезжают в Америку эсэнгэшные бабенки в надежде выйти замуж и получить легальное право на проживание. Сам-то он им не нужен – ведь семьи-то их там остались, но почему бы не попытаться хоть что-то от него урвать. За последних три года перебывало в его халупе несколько женщин, но, уразумев, что взять с него нечего, возвращались они восвояси.

Разочаровался Владимир в соотечественницах, но и старая американская подружка не радует его любовью и заботой. Живет она на соседней улице, в еще худшем, чем у него, доме-развалюхе, с дочкой и внуками да зятемпьяницей. А у того рак легких недавно обнаружили, не хочется ему в это верить, вот и заливает мозги спиртным. Появилась у зятя даже дурацкая идея поднакопить денег и уехать на Аляску золото мыть. Да где ему – заработанные на покраске домов деньги пропивает на месте.

Заходят они к Володе денег занять, друг на друга пожаловаться, да еще и выпить за его счет. Он и сам знает, что пользуют его, да ведь нет никого ближе. Уж очень мне эта жизнь напомнила нашу, российскую, в глубинке, аж сердце защемило.

Предложил мне Володя остаться переночевать у него, но бежать надо было из этого района концентрированного несчастья. Такие места, как «черные дыры» космоса, вбирают свет, но никогда его не испускают. Здесь даже лошади было опасно находиться.

Через пару часов по раскаленной дороге через прерию я переместился из ада человеческих страданий в поселок Эдем, что переводится на русский – рай. Остановился во дворе Элиан Мак-Линн, которая в качестве пастбища позволила использовать лужайку рядом с домом. В тот день она с друзьями, Бэкки Крэг и Джо Коппер, собиралась на вечеринку к соседнему фермеру и согласилась прихватить меня с собой.