Америка глазами заблудшего туриста

— Показывай, — торопливо скомандовал дядька.

Я послушно выложил на стол запечатанные банковские пачки, предполагая, что он сейчас начнёт тщательно пересчитывать их.

Однако, дядька профессионально быстро исследовал банковские упаковки, убедился в правильности указанной мною суммы. Сделал свои отметки в декларации и вполне дружелюбно пожелал мне всего доброго. Покидая меня, он рекомендовал сохранить декларацию, которая может понадобиться, как документ, объясняющий происхождение этих денег.

Я раскладывал свою карманную ношу по местам, уповая на то, что меня встречает мой товарищ.

— У Амеріці працював? — поинтересовался молодой служивый.

— Працював, — ответил я.

— Ну як там? — продолжал он.

— Жить можно, только работать надо…

— Вотож! — кратко и мудро прокомментировал он.

Я вышел из служебной комнаты в зал аэровокзала. Шагая обратно к контрольному пункту, чтобы забрать свою сумку, я определился, где выход из контрольной зоны вокзала. Подбирая сумку, я заметил, как оставшиеся в очереди попутчики посмотрели на меня, вернее на мои штаны.

Выйдя за двери на свободную территорию, я попал в цепкие объятия назойливых таксистов. Среди них появился мой спаситель Володя, с которым я вчера договаривался о встрече. Он уверенно подхватил меня под руку, дав понять водилам, что сам позаботится об этом пассажире. Тут же ко мне подошёл ещё один мой приятель с каким-то незнакомым мне товарищем. Мы поприветствовали друг друга. Оказалось, его подрядила встретить меня моя матушка.

Виктор и Вася приехали в аэропорт своей машиной, а Володя автобусом, так что мы все гармонично вписались в «Жигулёнок» и поехали в город. По дороге решили ехать к Володе на Подол.

Погода в Киеве стояла такая же солнечная и теплая. Ребята спрашивали меня: как там? Я обещал им всё рассказать… Или написать. На мой вопрос, как здесь? — Они конкретно отвечали, что здесь беспросветная жопа! И обещали мне, что скоро я всё и сам узнаю и, особенно, почувствую.

Приехали к Володе. Он пригласил нас на кухню. Появилась бутылка коньяка, мне задавали вопросы, я отвечал.

Закончив с бутылкой, Виктор и Василий распрощались с нами и уехали, а мы с Володей остались. Посовещавшись с ним, я решил сегодня же поездом ехать далее. Пока мы с Володиной женой обсуждали недавние президентские выборы, он привёз мне билет на сегодняшний поезд. Все складывалось хорошо, только на душе всё ещё было как-то неспокойно.

На железнодорожный вокзал мы поехали с Володей. Я заметил, что на улицах и в метро многие одеты в спортивные костюмы. Подумал про себя, что в Бруклине можно встретить людей в строгих костюмах и кроссовках, а здесь, наоборот — блестящие синтетические спортивные костюмы и туфли. Негров вообще не было, а это симптом неблагополучия. Транспорта на улицах было не больше чем в Бруклине, но загазованность и пыль ощущались гораздо сильнее.

На самом железнодорожном вокзале и вокруг него атмосфера была особая. Хаотичное людское движение сочетало в себе шумную торговлю, нелегальный обмен и множество прочих услуг. Везде громко звучали лихие лагерные песни, так торговали аудиокассетами. Многие люди озабоченно перемещались с колясками, гружёнными огромными торбами. Эти возки, в честь первого президента, называли «кравчучками». (Леонид Кравчук). Обстановка на вокзале внешне соответствовала военному периоду. Глядя на всё это, можно было подумать, что в стране идет затяжная гражданская война, и поэтому, на вокзале полно людей, потерявших жильё и средства существования. Взаиморасчеты велись посредством всё тех же временных купонов, и счёт шёл уже на миллионы.

Однако, поезд подали вовремя и я занял своё место в так называемом СВ вагоне. Купе предполагало два спальных места. Я оставил там сумку и вышел на перрон. Мы постояли ещё несколько минут и распрощались. Володя поехал домой, я вернулся в вагон.

Скоро появился и мой сосед по купе. Это был представительного вида мужчина. Ехал он не один; его попутчики, ему подобные товарищи, расположились в двух соседних купе.

Он оставил свои вещи и ушёл к ним. Оставшись один, я огляделся. В купе оказалось нечто подобное умывальнику, я приподнял крышку, в нос ударил концентрированный запах аммиака. Украинский кокаин! Тоже взбадривает, мелькнула мысль, и я бросил крышку, прикрыв зловонный источник.

Приоткрыл окно и вышел из купе. Руки были грязные, хотя я не пробыл в вагоне и десяти минут, на всём здесь был слой пыли и грязи.

Когда выехали за город, по многочисленным просьбам пассажиров, проводник неохотно открыла туалет. Подождав немного в прокуренном тамбуре, я тоже посетил санузел. Там я помыл руки и окончательно осознал факт своего возвращения на родину. Хорошо в краю родном… Соотечественники нетерпеливо дергали за ручку двери, напоминая мне, что я здесь не один, нас 52 миллиона! (когда-то было.)

Я стоял у окна и созерцал виды. Из приоткрытого соседнего купе слышались шумные сборы ужина. Мужчины выкладывали, что Бог послал, и базарили о своих мужских и бизнесовых справах.

Несколько позже, усугубив алкоголем, они заговорили громче. Их беседу мог слышать весь вагон.