Америка глазами заблудшего туриста

Было ли это производственной необходимостью, или коварными происками поляка, но Вову стали всё чаще ставить в первую смену. Единственный положительный момент в этих перестановках — частые, мимолётные встречи с подружкой Сьюзи. Но их совместные перекуры в дневное время не имели эмоционального содержания ночной смены. При луне у них всё происходило гораздо романтичней, чем под ярким солнцем.

Вова так и не выяснил, где и как Сьюзи поживает, и не предложил ей встретиться где-нибудь вне ресторана, после работы. Он полагал, что ещё не вечер.

Типичная ошибка неудачников — самонадеянно заигрывать с госпожой Удачей. Возможность получить порцию радости возникает не случайно! И её следует реализовывать, не откладывая на потом!

Вскоре, управляющая решила, что ночная смена не столь загружена, и Вову окончательно поставили работать с утра. Так, он оказался под началом иного шеф повара, помощником у которого работал тот заносчивый поляк, говорящий по-английски. Фактически, все указания и замечания по работе Вова получал от этого поляка. Тот стал садистски грузить Вову сверх функциональных обязанностей посудомойщика и рабочего по кухне. И делал он это с нескрываемым удовольствием. Вова огрызался. Возникли производственные конфликты. Работа под началом ненавистного поляка настолько изменила Вовину жизнь, что его пребывание в ресторане стало невыносимым.

После работы Вова снова начал выпивать со Славкой и Сашей. Он жаловался им на перемены в его карьере, но товарищи ничем не могли помочь Вове. Он предполагал, что поляк задумал выжить Вову из ресторана, чтобы на его место пристроить кого-то из поляков. Товарищей-собутыльников всё это едва интересовало. Жалобы Вовы звучали не по-американски. Им хотелось говорить об автомобилях и женщинах, и алкогольное опьянение вовсе не отягощало их разум, но грело и радовало душу. Пьяные беседы земляков об одном и том же, стали казаться Вове пустыми и глупыми, участвовать в которых он уже и не пытался.

А с раннего утра — снова работа на кухне. Голова тяжёлая после выпитого накануне. Поляк, присвоив себе звание Большого Босса, стервозно покрикивал на вялого, немого посудомойщика. Раздавая глупые указания, он ссылался на шеф-повара, якобы, тот приказал это сделать. Повар же, был занят своим делом у плиты, и не вникал в непонятные окрики и тёрки между польским помощником и русским посудомойщиком. Производственные отношения на кухне обретали всё более антагонистичные формы. По возможности, Вова задерживался в ресторанном зале, куда подносил чистую посуду и прочие приборы. Официанты, бармен и прочие помощники приходили к десяти утра. До открытия ресторана они слонялись, имитируя занятость, или пялились в телевизор, с интересом наблюдая за клоунскими боями, которые они всерьёз называли wrestling (борьба). На ринге кувыркались и паясничали двое взрослых свирепых идиотов крепкого телосложения, дурацки выряженных, и неловко имитирующих яростную борьбу без правил.

По мнению Вовы, такое зрелище могло быть интересным лишь для умственно отсталых детей или взрослых, уже неизлечимых, дебилов.

Все они едва замечали молчаливого работника кухни. Свои приветствия с фальшивыми улыбками сотрудники частенько подменяли дешёвыми шуточками по поводу его личных шалостей и романа со Сьюзи. Для пущей ясности они прибегали к языку жестов, что выглядело пошловато. Про себя Вова называл их тупыми любителями американского футбола и борьбы. Ему бы ответить им «сам ты wanker! Watch your stupid wrestling…»* Но он оставался немым объектом их шуточек. *Сам ты онанист! Смотри свою дурацкую борьбу.

Добрые отношения у Вовы сложились с молодой полькой Боженой, которая иногда, в особо посещаемые дни, по приглашению управляющей, работала, где скажут. Она не проживала в ресторане, так как работала не полную рабочую неделю, и со своими польскими сотрудниками не была близка. К ресторану её подвозил муж, а к окончанию смены — встречал и увозил домой.

В середине ноября 1994 года, когда на Вовином банковском счету скопилась сумма в восемь с чем-то тысяч, Он понял, что его силы исчерпаны, нервы — критически расшатаны. Если продолжать этот добровольный польско-американский мазохизм, то крыша может съехать окончательно. Обращаться к Анне с просьбой о новой работе ему не хотелось. Как объяснить ей такое пожелание? Ведь его не увольняли. Да и другая работа будет наверняка — в посудомойке, и, вероятно, без комнаты для бесплатного проживания.

Он заявил управляющей ресторана о своём желании уйти. Её это не удивило. На таких работах никто долго не задерживался. Сюда сдавались лишь в крайне затруднительных ситуациях. Как в плен. А как только подсоберут какую-то сумму — сбегают.

Она лишь просила Владимира поработать ещё несколько дней, пока найдётся замена.

Спустя три дня, на это тёплое, хлебное место Анна привезла болгарина. С Вовой чётко рассчитались и вежливо попросили освободить служебное жильё — одноместную комнату.

202 Dogwood Ap.5, Islamorada, Fl