Америка глазами заблудшего туриста

Между тем, наш пеший переход оказался унизительно продолжительным. Нас вели в полицейский участок куда-то на Penn Station. Полицейские достаточно бдительно пасли нас, хотя мы и были в наручниках. Тем временем, я освоился в своём новом положении и почувствовал, что одно кольцо наручников несколько посвободней. Я сложил кисть руки и стал другой рукой потихоньку стаскивать кольцо с запястья на кисть. Народу вокруг было очень много, наши конвоиры перемещались вдоль нашей растянувшейся колоны. Иногда шествие сливалось с общей толчеей. Я думал, что, освободив одну руку, мог бы незаметно вынырнуть из колоны, и благополучно раствориться в общей массе прохожих. Кольцо наручников застряло на самом широком месте кисти, но я чувствовал, что с некоторым усилием и лёгкими царапинами, смогу стянуть это с руки. Я лишь поджидал подходящую для ухода ситуацию. Послабленное кольцо оставалось на моей плотно сложенной кисти, а правой рукой я придерживал это кольцо в готовности стянуть его. Я уже планировал себе, как уложу эти кандалы в карман своих шорт и с одной рукой в кармане доберусь до дома. А там уже, дело техники. Пилите, Шура!

Но в мои планы грубо ворвался всё тот же чёрный, который задерживал меня. Он заметил мои ручные потуги, разгадал намерения и незамедлительно принял меры. Подскочив ко мне сзади, он схватил меня за локоть, стащил послабленное кольцо с кисти обратно на запястье и сжал кольцо наручников, обхватив запястье плотно, до боли. Свои оперативные действия он сопровождал ругательствами и угрозами в мой адрес. Остаток пути этот горилл шагал строго за моей спиной и доставал меня монотонным пением какой-то каннибальской песенки. Он был явно доволен собой. Его песенное бормотание мне в затылок и болезненно зажатое запястье раздражали. Меня просто выводил из себя факт моего бессилия и хронических проигрышей. Чьё-либо постороннее любопытное внимание меня уже не трогало. Мне было достаточно пристального внимания чёрноликого вождя.

Весь наш продолжительный переход проходил через тоннели между двумя станциями метро. Помещение, которое служило в качестве полицейского участка, находилось где-то на Penn Station, если я правильно ориентировался в подземном пространстве.

Обычная казённая, прокуренная комната с жёстко закрепленной скамьёй вдоль стены. В стене, над скамьёй, вмонтированы металлические перила. Всем задержанным освободили от наручников по одной руке, и свободные кольца пристегнули к перилам. Теперь мы могли присесть, но были на привязи. Как велосипеды, припаркованные под стенкой универсама.

Наши воспитатели не торопились. Из шуточек своих чёрных соседей по скамье, я понял, что многие из них уже бывали здесь. Я спросил одного: что будет далее? Из его консультации понял лишь то, что мы потеряем сегодня полдня.

Пока полицейские суетились в подготовке, чёрные арестанты расслабились, выпросили разрешение закурить и начали хохмить. Из всей нашей компании, по-настоящему огорчена была только белая супружеская пара. Мне же было просто любопытно.

Наконец, служивые приготовили всё необходимое и занялись нами. Двое принялись выполнять чисто техническую работу по идентификации задержанных. Двое других полицейских расположились за столами и приготовились оформлять бумаги. Один из них был мой чёрный вождь. Он, более других своих коллег, вступал в переговоры с арестантами. Демонстрировал казарменный юмор и корчил из себя крутого копа. Его собратья по цвету, пристегнутые к перилам, подыгрывали ему в этом шоу. Обе стороны были довольны собой. Им удавалось воспроизводить сценки из дешевых американских телесериалов о трудяге полицейском, который всех насквозь видит и со всеми находит общий язык.

Кстати, его язык я понимал с большим трудом. Другие его коллеги возились с бумагами и не обращали внимания на происходящее, словно, ничего не слышали. Когда они занимались кем-то из задержанных, а тот пытался шутить и с ними не по делу, те, едва скрывая свою брезгливость, просили просто помолчать. Этим, в отличие от своего чёрного коллеги полицейского-клоуна, хотелось поскорее покончить с нашей бригадой и умыть руки.

Сначала нас по очереди отстёгивали (велосипеды) от перил и подводили к столу, где один полицейский с поляроидом фотографировал нас, а другой фиксировал на специальных бланках отпечатки наших пальцев. Чтобы дело двигалось быстрее, они старались действовать одновременно. Один занимался твоими пальцами, а другой снимал физиономию, фас и профиль.

У меня снимок фас не вышел, так как я в этот момент взглянул вниз на процедуру с моими пальцами. Фотография получилась с закрытыми глазами. Фотограф отдал её мне на память и сделал новую. Затем, нас возвращали на скамью ожидания и, на всякий случай, пристёгивали. А бланки с отпечатками пальцев и фото складывали на столах, где двое других приступали к оформлению прочих процедур.