Америка — как есть

Так что, кто желает, может обеспокоиться и приобресть, или построить, себе домик у прибоя на южном побережье Австралии, которое местные жители называют гео-колоквиально «Там, Внизу». Можете хоть сейчас перебираться, а то, ежели и когда катастрофа грянет, то будет не с руки. На плоту через Тихий Океан — затруднительно, ежели по островам и через Индонезию — можно угодить кому-нибудь на ужин в виде блюда. Помимо этого, местное население Даун-Андер наверняка будет к прибывающим настроено враждебно, и прибывающие плавающие средства будет топить береговой патруль. А самолеты, везущие паникующих беженцев, будет сбивать австралийская авиация.

Будем надеяться, что всего этого не произойдет, и уповать на милость Создателя.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. ГЕНЕРАЛ ШЕРМАН

Следует все-таки сказать несколько слов об этом человеке. Он является единственным и последним на сегодняшний день участником Гражданской Войны, которого до сих пор всерьез ненавидит одна из бывших сторон.

Род Шерманов по американским стандартам — древний и уважаемый. Мэйфлауэр или нет — кто ж его разберет. Дед его сражался с индейцами, со специальным племенем каким-то, у которого был очень храбрый и доблестный вождь, и назвал сына в его честь — Текумсе. Но, конечно же, священники отказывались крестить ребенка с таким именем, посему ему дали второе, нормальное, и поставили его первым — Уильям. Все это происходило в городе Ланкастер, штат Огайо. Потому что (вчитайтесь):

Бульшая часть собственности Шерманов в Коннектикуте пострадала во времена Войны За Независимость (т. е. очень давно), и в компенсацию им дана была земля в Западных Резервах. Во время оно правительства еще не окончательно озверели (в смысле чувства справедливости).

Когда Шерману было девять лет, отец его умер. У Шерманов было одиннадцать детей. И его (как самого умного…) согласился взять на воспитание Томас Юинг, чья жена, Мария, потребовала, чтобы мальчика крестили снова — в католичество. Свою мать, Мэри, Шерман, повзрослев, содержал.

Судя по всему, у Шермана было приличное начальное образование. А шестнадцати лет отроду приемный отец поместил его в Вест Пойнт, учиться войне. Шерман воевал с индейскими племенами во Флориде, а во время Мексиканской Кампании почему-то занимал административный пост на базе в Калифорнии, которая не входила в состав Союза, и там дослужился до капитана. Тридцати лет от роду женился на действительной дочери Юинга Элеаноре. Она была в молодости очень красива и играла на рояле и арфе. У них было восемь детей. И стал Шерман президентом какого-то банка в Сан-Франциско. Это очень плохо сказалось на его здоровье. Он гораздо лучше чувствовал себя на войне, чем в конторе. Подвергался большим стрессам из-за финансовых перемещений и махинаций. Началась астма!

В 1856-м году стал руководить Калифорнийской Милицией. Банк прогорел через год после этого. Шерман переехал в Ливенворт, штат Канзас, и там пытался заняться адвокатской деятельностью. И опять ничего не вышло.

В 1859-м году бывшие однополчане предлагают ему пост суперинтенданта Луизианской Государственной Семинарии Познания и Военной Академии. Друзей зовут Борегард и Брагг (оба, по иронии судьбы, будущие герои Гражданской Войны, воевавшие на стороне Юга… ирония на этом не заканчивается — впоследствии, заведение переименовывается в Луизианский Государственный Университет, на сегодняшний день из всех учебных заведений Юга — самый престижный, и диссиденствующий — впору два портрета вешать на стену, оба Шермана — изначального руководителя заведения и самого ненавидимого в том же заведении человека).

В этом качестве (суперинтенданта, но и бывшего военного тоже) — его вызывают в Батон Руж в 1861-м году. Ирония продолжается, уже с примесью цирка. Конфедерация объявила независимость от Союза. Федеральный арсенал в Батон Руже переходит в руки конфедератов (охраняющие его федеральные солдаты разделились на два лагеря, и лагерь уроженцев Юга разошелся по домам, остаточные северяне не сопротивляются — сдают арсенал). Шерману предлагают принять арсенал от имени Конфедерации и подписать бумагу.

Очень возможно, что никто из участников этого цирка не знал, что родной штат Шермана — не Луизиана, и не Миссури, но Огайо. А то, что для южанина он говорит как-то странно — мало ли что! Кстати сказать, в то время еще не была так везде распространена фамильярность, и у человека, по выговору и одежде неместного, не спрашивали тут же в лоб — а ты откуда к нам прибыл? Считалось неприличным. Прибыл и прибыл, каждый живет, где ему нравится. И он ведь друг Борегарда! Не может у Борегарда быть друзей из Огайо! В Огайо живут проклятые янки.