Америка-мать зовёт?

Марина не хотела больше детей, так как помощи от мужа было как шерсти от кошки-сфинкса. Как-то она попросила его помогать в домашних делах, все-таки оба работали. Но он ей ответил, что когда она будет зарабатывать минимум пятьдесят тысяч в год, тогда он подумает о какой-либо помощи по хозяйству. Но он с таким рвением убрал в «Тойоте» после того, как ее там стошнило прямо за рулем, что у Марины возникли мысли, может, муж меняется в лучшую сторону. Роб ходил на сеансы к психологу, пил антидепрессанты и ждал, когда станет отцом во второй раз.

Марина узнала о своей беременности, когда срок уже был двенадцать недель. Теперь она поняла, почему вместо двух часов в тренажерном зале она могла заниматься только час, усталость накатывала какими-то волнами. Опять она станет матерью, разжиреет как морская корова и не сделает карьеру! А она хотела стать психологом! И писателем!

Рожать или не рожать? Когда появилась мысль об аборте, голос Союзника как ударил в ее голове: «Ты сомневаешься в том, что я в состоянии тебе помочь?» И ей стало стыдно и перед Ангелом-Хранителем, и перед еще не родившимся ребенком.

Марина почувствовала, что второй будет тоже сын, ла-ла-ла! А не дочь-принцесса, как Роб мечтал, чтобы с ней в чаепитие играть. Она решила отнестись к своей второй беременности как к провидению свыше. Ведь если учитывать, что ее редкая близость с мужем привела к такому результату, значит, этот ребенок очень хотел родиться и чтобы именно она, Мариночка, любящая-суперответственная-понимающая была его мамой. Рожать! Для себя. Для ребенка. Если он уже в ней, нельзя гневить судьбу абортом.

Благо, что беременность проходила легко, дай Бог всем так. Роб то ли шутил, то ли намекал, что ей нужно стать суррогатной матерью и делать детей добрым щедрым людям на заказ. Полнота ее при беременности была равномерной. Она была просто похожа на тридцатилетнюю пухлую бабенку с надписью на лбу «гони сюды еще пиццу!»

В октябре 2004 года Марину вызвал к себе в кабинет директор Молодежного центра. Марина почувствовала в глубине души, что ее уволят, но за что — не представляла. Директор сказал, что они вынуждены расстаться с ней из-за должностного преступления — нарушения конфиденциальности клиента. Одна подопечная, Келли, хвасталась про своего русского патопедагога в классе, про то, как Марина и она вместе ходят играть в ракетбол, в бассейн и готовят пироги. А Ник оказался ее одноклассником, с ним Марина больше не работала, и он передал ей привет. У Келли были проблемы с самооценкой. Марина пыталась внушить девочке, что она ее любимая подопечная! Келли похвасталась своему психотерапевту, что она любимица Марины и что другие бывшие клиенты трудные и плохо себя вели. Так выходило, по ее словам, что Марина обсуждала поведение других детей с Келли, что является грубым нарушением конфиденциальности. Психотерапевт написала донос директору, и от Марины решили избавиться. Так Марина убедилась еще раз в правоте русской пословицы: «Каждый сверчок знай свой шесток!»

Полтора года на интересной, любимой работе! И длинный язык и наивность все испортили! Или во всем виновата беременность? Все-таки в некоторых организациях контора обязана оплачивать шесть «декретных недель»? И в частном детском саду ее уволили на шестом месяце беременности, и с работы патопедагога… На подозрения у нее не было времени. Приближался Хэллоуин.

Глава тридцать вторая Винни-Пух за сто десять баксов

Марина решила заехать в секонд-хенд и посмотреть, нет ли там на Криса пальтишка какого. На его старом молния сломалась, да и маловато стало. Крис мирно уснул в машине по дороге. Марине было жалко его будить, вытаскивая из машинного кресла. Он у нее очень чутко спал и вообще был капризным ребенком. Она закрыла свою «Тойоту» со спящим сыном внутри. Что может случиться за пять минут?

В магазине не было того, за чем Марина приехала. Но зато ей попался на глаза хэллоуинский костюм Винни-Пуха. Посмотрела — приличный вид, нужный размер. Она себе представила, как будет обходить с Крисом американские дома и квартиры своего спального района на праздник и собирать конфеты. Заплатила за костюм шесть долларов, довольная своим везением.

Около оставленной на стоянке машины стояли двое молодых людей в штатском. «Ваш ли этот ребенок?» — чисто выбритое, молодое лицо, короткая стрижка, сверлящий взгляд светлых глаз. Мужчина представился — «трупер Марк Грей». Показал удостоверение. Трупер — это ранг полицейского.

Марк Грей гневно чеканил слова, обращенные к Марине: «Я вызвал полицию. Вас сейчас арестуют. Я лично приду в суд на ваше дело как обвинитель и свидетель. У вас нет ни капли уважения к этому ребенку. Если бы его украли, то мы бы часы потратили на его поиски из-за вашей безответственности. Вы не имеете права оставлять ребенка без присмотра в машине даже на минуту. Сейчас приедет полиция».