Америка несбывшихся чудес

За нашим столом ежедневно пирует тридцать тысяч человек, не считая случайных гостей, и все они получают из наших сокровищниц подарки — коней или другое добро. Стол этот из драгоценнейшего смарагда, а поддерживают его четыре аметистовые колонны… Каждый месяц нам прислуживают поочередно семь Цезарей, шестьдесят два герцога, двести шестьдесят пять графов и маркизов, не считая тех, кто состоит на какой-нибудь службе. По правой стороне нашего стола ежедневно восседают двенадцать архиепископов, по левой — двадцать епископов, а кроме того, патриарх, Сармогенский протопала и архипапа Суз, где находится наш славный престол и стоит наш царский дворец…

Фундамент и стены его сложены из драгоценных камней, а цемент заменяет наилучшее чистое золото. Свод его, то есть крыша, состоит из прозрачных сапфиров, среди которых сияют топазы… Есть в нем дверь из чистого хрусталя, украшенная золотом. Она ведет на восток, высота ее сто тридцать локтей, и она сама открывается и закрывается, когда наше величество отправляется во дворец…

В одну сторону государство наше простирается на четыре месяца пути; на какое расстояние наша власть распространяется в другую сторону, никому не известно…»

А далее христианский государь приступает к перечислению всевозможных чудес своих владений — от земного рая до саламандр, «червей», живущих в огне, — и громоздит он их одно на другое, стараясь не упустить ни одного мало-мальски стоящего чуда, о котором не поминалось бы в античных и более поздних источниках. Большей же частью чудеса эти взяты из «Романа об Александре».

Будь христианский владыка (вернее, мистификатор, сочинивший письмо от его имени) поскромнее да поправдоподобнее, посланию скорее всего не поверили бы. Ведь одно из коренных свойств средневекового сознания можно выразить формулой: чем чудеснее, тем вероятнее. Очевидно, автор письма очень ясно понимал это и знал, как воздействовать на умы современников. Немыслимое собрание преувеличений и фантастики, явленное в письме пресвитера Иоанна, производило неотразимое впечатление на людей той эпохи. Вопрос: правда или вымысел — просто не стоял. Вплоть до XV в. доверие к письму пресвитера Иоанна было абсолютным.

Неизвестно, как отреагировали на послание Иоанна Мануил I и Фридрих Барбаросса, но римский папа Александр III в сентябре 1177 г., когда положение на Востоке стало угрожающим, отправил великому правителю Иоанну ответное послание с предложением союза и дружбы. «Епископ Александр, слуга слуг Господних, шлет привет и апостольское благословение возлюбленному сыну во Христе, блистательному и великолепному властителю индийцев, святейшему из служителей Божьих». После необходимых дипломатических реверансов папа прозрачно намекал: «…ибо воистину не сподобится блаженства чрез христианскую веру тот, кто исповедует учение словами, а не делами своими…» То есть, хотел сказать он, пора бы индийскому правителю прийти на помощь Иерусалимскому королевству (жить которому оставалось ровно десять лет). А в конце письма папа позволил себе слегка пожурить Иоанна: «Чем возвышеннее и великодушнее ты поведешь себя, чем меньше станешь кичиться своим богатством и могуществом, тем охотнее мы пойдем навстречу твоим желаниям…»[6] С посланием Иоанну папа отправил своего личного врача Филиппа. Больше о судьбе посла ничего не известно. Это была далеко не единственная дипломатическая миссия к Иоанну. Посланцев от пресвитера Иоанна ждали даже на Констанцском вселенском соборе (1414–1418).

Пять глав своей знаменитой книги Мандевил посвятил описанию царства пресвитера Иоанна. К письму Иоанна он добавил ряд новых впечатляющих подробностей. В частности такую: «Властитель пресвитер Иоанн всегда берет в жены дочь великого хана, а великий хан, следуя тому же мудрому установлению, берет в жены дочь пресвитера Иоанна. Ибо нет на земле более могущественных правителей».