Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность

Наиболее убежденным сторонником продажи Аляски еще с конца 1850-х годов выступал великий князь Константин Николаевич — младший брат царя, имевший имидж «либерала номер один» в правящей элите империи. К началу 1860-х годов он не только возглавлял Морское министерство[181], которое курировало Русскую Америку, но и руководил комитетом по крестьянской реформе, готовившим судьбоносное решение — отмену крепостного права.

По-видимому, позиция великого князя в отношении Аляски была одновременно точкой зрения либерала и, как сейчас бы сказали, технократа. С одной стороны, у Константина сложилось глубокое убеждение в том, что местное население Аляски подвергается безжалостной эксплуатации со стороны РАК — и логично было бы освободить их от этого гнета, раз уж в самой России готовилось освобождение крестьян. Великий князь писал: «Самовластное управление монополии имело еще последствием, что туземцы не получили ни малейшего убеждения в том, что над ними и над самой компанией есть высший и праведный судья в лице русского государя, к которому последний из подданных может обращаться в крайних случаях с просьбой о защите и покровительстве… Трудно представить себе положение более зависимое того, в каком находятся туземцы к компании, и неудивительно, что ненависть их к русским не уменьшается. Компания имеет право запрещать им переезжать с острова на остров, может не выпускать креол из колоний и назначать произвольно цену, по которой туземцы, не имея других покупщиков, вынуждены отдавать ей свою добычу. Такое положение не может быть более допущено, особенно в то время, когда упраздняется крепостное право в самой России»[182].

С другой стороны, он полагал, что монопольные права компании сделали ее крайне неэффективной в экономическом смысле, превратив некогда весьма успешное коммерческое предприятие в убыточное для государственного бюджета: «Интересы торговли не всегда совпадают с видами правительственными, и потому уже права администратора, судьи и деятельность купца не должны никогда соединяться в одном лице или учреждении. [Монополия РАК] убила частный флот наш, который начинал появляться в Восточном океане, и нисколько не помешала иностранцам наполнять наши воды своими судами и торговать с туземцами. В настоящее время русских купеческих судов не существует при наших берегах, а ежегодно являются туда сотни американских и английских судов с несколькими тысячами матросов, которые занимаются там теми же самыми промыслами, от участия в коих исключены одни русские подданные».

Кроме того, как руководитель военно-морского флота великий князь указывал и на то, что в случае новой крупномасштабной войны нет никаких шансов удерживать американские владения. Причем, несмотря на хорошие отношения с США, присутствовало трезвое понимание того, что именно американцы в конечном итоге могут аннексировать Аляску. Константин в 1853 г. внимательно прочел доклад Н. Н. Муравьева-Амурского и весьма высоко оценил его выводы.

Аргументация великого князя произвела впечатление на целый ряд высших чинов Российской империи, которые критически оценили идею о продлении привилегий РАК: государство должно было переподтверждать их раз в двадцать лет, и в 1860 г. подошел очередной срок. С учетом хорошо известной позиции Константина все понимали, что фактическое изгнание компании с Аляски предрешает отказ от нее Петербурга, который не желал заниматься делами Русской Америки. Казалось, что судьба полуострова уже решена.

Однако в самом разгаре была эпоха либеральных реформ, и впервые решения государственной власти начали обсуждаться не кулуарно, а открыто, в том числе в печати. Против приведенных Константином аргументов выступил целый ряд лиц, которые могли считаться настоящими экспертами по Русской Америке. Наиболее пристальное внимание общественности привлекло появившееся в прессе мнение Ф. П. Врангеля — бывшего морского министра, то есть подчиненного великого князя, который долгие годы пользовался расположением Константина. Еще десять лет назад в России такое было попросту невозможно, чтобы заслуженный адмирал выступал против своего шефа из августейшей фамилии. Однако либерализация общественной жизни сделала свое дело, и Врангель развернуто раскритиковал аргументацию великого князя, недвусмысленно намекнув на ее явную предвзятость. Опираясь на конкретные цифры и факты, он опроверг доводы об эксплуатации местного населения, заметив, что благодаря политике РАК его положение существенно улучшилось и продолжает улучшаться. Не согласился он и с утверждением об экономической несостоятельности компании, приведя внушительные суммы отчислений в казну, и с тезисом о ее неспособности бороться с иностранными конкурентами. С этими оценками согласились и другие авторитеты, в том числе морские офицеры, участвовавшие в управлении компанией.