Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность

Гражданская война 1861–1865 годов оставила неизгладимый след в американской истории, не только военной, но и политической, экономической, демографической, культурной и духовной. Без изучения ее событий невозможно понять мышление американцев.

Жители Севера испытали на себе преимущественно финансовое бремя войны и лишь отчасти последствия призыва: в многолюдных северных штатах он был достаточно ограничен и, кроме того, предусматривал возможность выставить замену или откупиться законным способом. Однако южане на собственном опыте пережили страшный опыт войны на своей территории. До сих пор в памяти жителей Джорджии и соседних штатов живы истории о страшном марше к морю армии генерала Шермана, сжигавшей все на своем пути, — это было одно из первых применений в современной истории «тактики выжженной земли». Для многих жителей США эта война до сих пор является центральным событием в американской истории, память о которой хранят с не меньшим почтением, чем память о Великой Отечественной войне в России.

Гражданская война остается самым кровавым из всех вооруженных конфликтов, в которых когда-либо участвовали Соединенные Штаты. Даже Вторая мировая война, несмотря на свои масштабы, стоила Америке меньшего числа жизней. Если учесть при этом, что численность населения страны на момент начала этих войн различается более чем четырехкратно, становится понятен масштаб опустошения. Хотя в литературе обычно встречаются оценки человеческих потерь с 1861 по 1865 год на уровне 500–550 тыс. человек, по некоторым достаточно достоверным подсчетам, которые корректируют неточную демографическую статистику тех лет, совокупные американские потери (включая боевые потери и гибель гражданского населения) составляют до 750 тыс. человек, или около 2,3 % довоенного населения. Это сопоставимо с германскими или французскими потерями в Первой мировой войне.

Гражданская война во многом подвела черту под длительным процессом становления американской государственности. На протяжении первого столетия истории США американцы слабо идентифицировали себя как граждане единого государства. Для большинства из них понятие отечества ограничивалось пределами собственного штата. Когда американского путешественника за рубежом спрашивали о его национальной принадлежности, он в первую очередь представлялся как вирджинец, мэрилендец или техасец. Лишь во времена Гражданской войны американцы впервые в полном смысле почувствовали себя единым народом. На полях сражений уроженцы разных штатов проливали кровь сообща, во имя общего дела, хотя и понимаемого каждым по-своему. Несмотря на то что каждый полк американский армии в 1861–1865 годах шел в бой под двумя знаменами — США и своим собственным, обычно отражавшим символику родного штата, — на поле боя полки одних штатов приходили на помощь другим и стояли плечом к плечу под жестоким огнем противника. Кроме того, не стоит забывать, что события 1861–1865 гг. перемешали жителей разных штатов и чисто физически, вызвав перемещения миллионов солдат, пленных, беженцев, переселенцев, многие из которых потеряли свою малую родину.

Однако процесс «переплавки» в единую нацию имеет и другую сторону, значительно менее импонирующую официальным историкам, — недоверие к федеральному правительству. Для жителей южных штатов ненависть к Вашингтону была аргументом, который заставлял их браться за оружие. В их понимании президент Линкольн и его правительство были сборищем тиранов, которые силой оружия намеревались раз и навсегда уничтожить демократический строй южных штатов. До сих пор есть диссиденты, которые не признают легитимность властей США, считая их оккупационным режимом.

Однако и у жителей Севера было мало оснований восторженно поддерживать решения федерального правительства. Интересы, за которые американские солдаты проливали кровь на полях сражений, мало волновали граждан. Им было непонятно, почему казавшиеся ошибочными решения Линкольна должны были оплачиваться жизнями американцев.

Едва заняв президентское кресло, Авраам Линкольн осознал, что страна находится на грани раскола. Промышленный Север не желал мириться с сохранением экономически сильного (хотя и с однобоким, плантационным хозяйством) и независимого Юга, который, в свою очередь, не хотел становиться поставщиком дешевых ресурсов. Южные штаты набирали и политическую силу, что окончательно вывело из себя промышленников и финансистов, отчаянно пытавшихся воздействовать на правительство в целях подавления «зреющего мятежа». Наиболее популярным был план как можно скорее собрать многочисленную армию, а затем раз и навсегда расправиться с неугодными штатами.