Американец

Тут Палмер вдруг осознал, что в машине почему-то полная тишина — никто не произносил ни слова. Ах, вон оно что: молчит начальник, значит, молчат и все подчиненные! Старая как мир проблема, с которой ему пока еще не удавалось эффективно справляться обычными способами. Увы, когда ты вожак стаи, все остальные обязаны стоять на задних лапках. В таких случаях, как показывает самая обычная практика, иногда помогают неожиданные, но простые вопросы.

— Кстати, вы пообедаете с нами, мистер Фореллен?

— Почту за честь, сэр. Кроме того, поскольку в мои обязанности входят регулярные отчеты о том, как ведутся дела Фонда, то я был бы очень признателен, если бы вы сочли возможным поделиться со мной какой-нибудь информацией о том, как продвигается ваша миссия. Пусть даже относительно поверхностно.

— Значит, все-таки контроль. Итак, ваша задача отслеживать мои действия и писать регулярные отчеты?

— Нет-нет, что вы?! Об этом не может быть и речи! — Его бледненькие, чуть ли не бесцветные глазки на секунду задержались на Добере, но тут же, очевидно, осознав, что тот на стороне ЮБТК, а не Фонда, перевел их на колени мисс Грегорис. — Просто это часть моей работы, я обязан регулярно делать соответствующие отчеты, а ваша миссия в данный момент самая «горячая» на всем европейском континенте.

— Скажите, вы отправляете отчеты каждый день? — с невинным видом поинтересовался Палмер.

Зрачки его бесцветных глаз на какую-то долю секунды расширились, но тут же снова стали нормальными. Палмер в общем-то этого даже и не заметил.

— Ну конечно же нет. Чаще всего раз в месяц. Хотя в «горящих случаях», таких, скажем, как ваш, они требуют еженедельных отчетов. Если, конечно, такое представляется возможным.

— Хорошо, допустим. — Палмер повернулся к Элеоноре. — Что ж, полагаю, за обедом мы сможем поделиться с мистером Форелленом кое-какими соображениями. Хотя, честно говоря, я практически не делал никаких записей. А вы?

На бесстрастном до этого лице мисс Грегорис появилось выражение интереса. Она бросила на Палмера быстрый взгляд, даже слегка улыбнулась.

— Ну, у меня остались кое-какие пометки. Которые я делала для себя, переводя переговоры, длившиеся больше обычного.

Фореллен заметно нахмурился.

— Значит, это не стенографические записи? — спросил он, тщательно, хотя и не совсем удачно, стараясь скрыть разочарование, явно прозвучавшее в его голосе.

— Нет, судя по всему, отрывочные заметки. Очевидно, наиболее важных моментов. Вас это что, не устроит? — не без нотки сарказма поинтересовался Палмер.

— Ну почему же нет? Устроит, вполне устроит, — торопливо, почему-то слишком торопливо, даже не без нотки нервозности ответил Фореллен. — Нам вполне хватит вашей всем известной великолепной памяти. Нисколько в этом не сомневаюсь.

Палмер тут же отметил: он нервничает, потому что боится, что, скорее всего, не сможет на месте и достаточно оперативно решить проблему предоставления требуемой информации своему руководству. То есть Фонду. Зачем его, собственно, сюда и послали и за что платят, наверное, немалые деньги.

— Не сомневаетесь насчет моей памяти? — иронически переспросил Палмер. — А вот я, видите ли, иногда сомневаюсь… Ладно, попробуем выяснить это за обедом.

Их «мерседес» быстро ехал вдоль всемирно известных Елисейских полей. Вдали, чуть справа, уже виднелась массивная белоснежная Триумфальная арка. Палмер повернулся к Доберу.

— Ну и где будем обедать?

— Где? — молодой человек почему-то занервничал. — Понимаете, сегодня такой прекрасный день, вот я и подумал, — он перевел дыхание, — не хотели бы вы пообедать на свежем воздухе? На всякий случай я зарезервировал вам места в открытом каталонском ресторане в Булонском лесу. Вы не возражаете?

Палмер повернулся к Элеоноре.

— Кстати, а вам случайно не приходилось там бывать?

— Да, приходилось. И не один раз.

— Ну и как там? На ваш опытный взгляд.

Она пожала плечами.

— А что, на мой взгляд, вполне приличное местечко. Думаю, имеет смысл.

Взглянув из окна машины на ярко-голубое небо, на фоне которого белый монумент впереди казался театральным, почти искусственным реквизитом, Палмер невольно прищурился. До сих пор ему даже в голову не приходило обратить внимание на погоду.

— А разве синоптики не обещали дождя? — спросил он.

— Конечно же обещали. Еще вчера, — согласно закивал головой Добер. — Но, наверное, вы привезли с собой солнце. — И довольно рассмеялся, очевидно, сочтя свое замечание очень забавным.

Все четверо молчали, переваривая эту сомнительную шутку, когда их «мерседес», обогнув Триумфальную арку, направился по широкой авеню Фош на юго-запад. Чем дальше они удалялись от центра французской столицы, тем зеленее становился окружающий ландшафт. Слева, совсем рядом осталась величавая Эйфелева башня, прочно стоявшая на своих ажурных ногах. Так близко Палмер видел ее впервые, хотя тут же вспомнил, как смотрел на нее из окна квартиры Элеоноры, откуда в предрассветной дымке она казалась чем-то вроде натюрморта конца XIX века.