Американец

— Там полнейшая задница. Тьфу… Квашеные и поляки рано утром ударили артиллерией по нам и соседям на севере, у Слуцка. Снаряды их гаубиц рвались прямо в капонирах наших танков, выбивая их один за другим. Потом они перенесли огонь на тыловиков, стоявших в паре километров от нас. Командир батальона приказал срочно отводить уцелевшую технику на запасные позиции и готовиться к бою, а сам со взводом танков отправился на командный пункт полка. После артиллерийского обстрела в батальоне из 58 танков осталось 36… Эти проклятые фашисты знали, где мы стояли!.. — Лица всех танкистов исказились в приступе ярости. — Мы, как дураки, три часа ждали возвращения командира. Кто же знал, что диверсанты противника взорвали штаб полка вместе с полковником Боудинотом и уничтожили взвод танков нашего батальонного командира… Еще через час мимо нас начали проходить небольшие колонны наших и русских солдат. Некоторые из них оставались на наших позициях, так как на плечах они притащили тяжелые танки немцев… Эти… — Секунд двадцать сержант, ставший комбатом, спокойно так, душевно ругался матом и на английском, и на русском. — За двадцать минут двенадцать немецких танков и батальон пехоты оставили от тридцати шести танков батальона, батальона пехоты, двух противотанковых батарей и батареи русских восьмидесятипятимиллиметровых зениток ровно пять танков и взвод пехоты… Мы в последнюю секунду успели посадить на броню нескольких оставшихся в живых русских зенитчиков и наших пехотинцев, а затем просто сбежали… — Пул замолчал, скомкав в руке так и не зажженную сигарету. — Мы подбили всего двух из этих монстров. Наши короткоствольные пушки вообще не пробивают броню тех монстров!.. Только с сотни метров мне удалось влепить прямо в борт одному из них фугасный снаряд, и он замер… Но хрен его знает, подбил я эту тварь или нет!.. Черт, где бы взять десяток кумулятивных снарядов? Я видел, как танк командира взвода, на котором было два десятка новых кумулятивных снарядов, поджег один из танков врага. Потом… Потом танк Томаса разнесло в куски… А я полностью уверен, что квашеные восстановят подбитый танк за недельку и вновь бросят его в бой… — Сержант в конечном итоге не выдержал и вскочил на ноги. — Fuck you, Hitler, and your fucking panzers! Up your fucking ass, motherfuckers! — Выпустив на волю свою ярость, танкист плюнул на землю и пошел вниз по улице.

Я же, не способный произнести ни слова, просто смотрел вслед человеку, пережившему мясорубку.

— От нашего полка осталось от силы три десятка танков и пара рот пехоты… Ах да, еще та батарея зениток у штаба дивизии — тоже из нашего полка. — Танкист с перебинтованной головой, медленно затянувшись дымом сигареты, принял эстафету рассказа. — Я видел, сколько отступает наших солдат и сколько русских… Враги словно озверели, рвутся вперед, несмотря на потери… Говорят, у Слуцка и севернее города в зоне укрепленных районов союзников потрепало ТАК, что отступать там почти некому… Нам еще чертовски повезло с тем, что у нас столько выживших в полку… Ха-ха-ха… Я слышал, что 36-й и 32-й полки нашей дивизии днем смогли остановить немцев у Старых Дорог, но слышите, канонада уже гораздо ближе… Ставлю доллар на то, что максимум к утру немецкие гусеницы будут лязгать по этим улицам. И, возможно, по нашим трупам…

Больше разговаривать никому не хотелось. Поэтому, молча вложив в руку ближайшего танкиста еще одну пачку сигарет и получив в ответ «спасибо», я направился обратно к рейнджерам.

Кинг и Алан встретили меня недоуменными взглядами:

— Что случилось, командир?

На такой вопрос мне захотелось ответить очень резко и исключительно нецензурно, но, переборов себя, я пересказал все, что услышал от танкистов. Лица собеседников по ходу рассказа менялись, я ощущал, как в глубине их душ закипали две бури — страх и ярость. И верх явно одерживала ярость. Все же не зря они — рейнджеры.

— Что же нам делать? Капитан приходил, пока вас не было, сэр, и говорил, что полковник Дерби до сих пор не получил приказа из штаба корпуса. Может, его тоже уничтожили? — Алан, слегка отошедший после моего рассказа, стал похож на белку, подсевшую на кофеин, — мечется туда-сюда, руками дергает. Адреналин в крови у него кипит.

— Не знаю, Ал, не знаю… Конечно, это возможно, что на штаб корпуса напали диверсанты, но все-таки надо учитывать, что он находится довольно далеко от фронта, в Гомеле. Целых триста километров от передовых позиций. — Мысли вяло текли в голове. Что-то можно было сказать точнее, но информации у меня нет почти никакой.

— Может, десант или рейдовые группы… — Наблюдателю словно хотелось, чтобы его догадки были правдой.

— Алан, заткнись! — Сэм закипел: ему самому уж точно все это ни капли удовольствия не доставляет. — Штаб корпуса — это не штаб полка, там уйма вооруженных солдат нашей армии и союзников, там танки, там резервы! Штаб цел, и скоро мы получим приказ…