Американец, или очень скрытный джентльмен

Когда мы собираемся втроем, бывает очень даже весело. Я заказываю самую большую комнату в заведении, на верхнем этаже, с видом на узкую улицу. В этой комнате стоит капитальная кровать в два метра шириной, туалетный столик, большое зеркало и несколько деревянных стульев. Мы медленно снимаем друг с друга одежду. Клара никогда не позволяет Диндине раздевать себя, так что приходится мне. Диндина не так привередлива. Наверное, Клара действительно задавака, а может быть, она просто завидует Диндининой полной груди. Меня они разоблачают на пару.

— Ты что-то потолстел, — каждый раз говорит Клара.

Я качаю головой.

Мне нечего стыдиться своего тела. Всю жизнь я по необходимости держал его в хорошей форме. Когда я путешествую, то неизменно выбираю гостиницы с сауной и спортзалом для постояльцев. В Майами я жил в комнате, при которой имелся собственный спортзал. Если ничего такого под рукой нет, я обхожусь бегом. Охота на бабочек в горах — тоже неплохая тренировка.

— Ты ешь слишком много макарон. Тебе нужно жениться, чтобы жена приглядывала, как ты питаешься. Лучше всего… — голос Клары становится задумчивым, — на молодой, чтобы она о тебе заботилась. И еще, похоже, жизнь в Италии тебе не на пользу. Тебе надо переехать туда, где нет макарон, а вино стоит дорого.

Диндина не разговаривает. Она предпочитает сразу перейти к делу. Мы лежим на кровати, окно распахнуто, свет уличного фонаря полосками проникает сквозь закрытые ставни. Клара начинает с разговоров, а Диндина уже перешла к действиям — гладит мой живот, пропускает между пальцами волосы на груди. Целует мне соски, посасывая и покусывая, будто мышка грызет вафлю.

Клара целует меня в губы. Ее поцелуи всегда остаются нежными, даже в исступлении страсти. Она не проталкивает язык мне в рот, как это делает Диндина, а проникает туда тихо и незаметно. Я почти не чувствую его, пока он не соприкасается с моим.

Диндина первой забирается на меня. Она вытягивается во весь рост и, оставив соски, покусывает мочки ушей. Клара кладет руку Диндине на бедра, просовывает пальцы ей между ног и поглаживает сразу и мои ноги, и ее. Мне это всегда кажется странным — Клара не позволяет Диндине себя раздевать, но при этом ласкает ее и позволяет себя ласкать.

Я не могу позволить себе открытого проявления чувств, не при моем образе жизни. Когда даешь волю чувствам, риск возрастает многократно. Чувства порождают мысли, а мысли ведут к колебаниям, сомнениям и нерешительности. Я провел много часов, обуздывая свои чувства, и теперь пожинаю плоды. Я не позволяю себе кончить с Диндиной. Она это знает и не обижается. Получив свое, она соскальзывает на сторону и уступает место Кларе.

С Кларой все иначе. С Кларой я даю себе волю.

Я готов признать, что это излишество, одно из немногих, которые я себе позволяю.

Потом, когда первый голод уже утолен, полежав и отдышавшись, мы позволяем себе еще кое-какие шалости. В десять или около того — я в это время не смотрю на часы — мы одеваемся, и я веду их в пиццерию в конце Виа Ровиано. Приходится заказывать две бутылки вина: Клара пьет «Кьяретто ди челлатика», потому что оно с севера, из ее родной Ломбардии, а Диндина требует «Колатамбуро», потому что оно родом из Бари. Я выпиваю по стакану и того и другого. Диндина ест свою пиццу по-неаполитански так же, как занимается любовью, — деловито, не тратя времени на слова. Она человек действия. Клара заказывает Маргариту и много болтает. По-английски. Болтает обычно о пустяках, но это и понятно — кому же захочется после секса обсуждать важные вещи.

Когда все съедено, я расплачиваюсь. Девушки, не стесняясь, берут у меня деньги, потом мы идем к выходу. Прощаясь, Диндина целует меня так, как поцеловала бы дядюшку.

— Buona sera[50], — тихо шепчет она у самого моего уха.

Я улыбаюсь и по-родственному целую ее в ответ.

Клара тоже целует меня, но это поцелуй любовный. Она обнимает меня за шею, прижимается, губы к губам. У них вкус орегано, чеснока, красного вина. Каждый раз, когда мы целуемся на Виа Ровиано, я вспоминаю разлитую по бутылкам кровь на полках у Дуилио.

В эти моменты перед прощанием Клара всегда говорит о двух вещах. Во-первых, о том, на что потратит деньги. Будто бы кто-то спрашивает с нее объяснения, почему именно она со мной трахалась.

— Я куплю книгу, «Дикую розу» Айрис Мёрдок. — Или, например: — Я куплю новую перьевую ручку. «Пар-кер». — Некоторые слова, которых она не знает или в которых не уверена, она вот так вот делит на слоги. Иногда она говорит, явно стесняясь: — Теперь есть чем заплатить за жилье.

Вторая вещь — это попытка выяснить, где я живу.

— Пригласи меня к себе. Мы там продолжим. Без Диндины. И бесплатно! Просто потому, что я тебя люблю. — Или вот такой подход: — Плохо, что ты живешь один. Нужно, чтобы кто-то согревал постель. — Это продолжение все того же приема с хорошей женой и здоровым питанием.