Американец. Путь на Север

Вечером, когда обед у Гольдбергов закончился, мы с Натали дружно решили не брать извозчика, а прогуляться до дому. Во время прогулки она выглядела как угодно, только не довольной успешным окончанием сложного дела.

– Простите, Наталья Дмитриевна, но у меня к вам неожиданный вопрос.

– Я слушаю вас, Юрий!

Ответ ее был все так же грустен, но мое сердце обрадованно встрепыхнулось. Она впервые назвала меня просто по имени.

Я еще раз спросил у себя, так ли оно мне надо, брать на плечи еще и эту ношу? И сам себе твердо ответил: «Надо! И еще как!»

– Видите ли, Натали, – продолжил я, решив, что могу так же ограничиться только именем, – я занимаюсь не только лекарствами и электричеством…

– О да! – улыбнувшись, сказала она. О ваших многочисленных талантах я наслышана. Вам все поют дифирамбы! Вы и химик отличный, и инженер по электричеству и паровым машинам, каких мало, и рассказы пишете не хуже Жюля Верна, и в финансах разбираетесь… Осталось только узнать, что вы еще в балете танцуете!

– Эк вы меня подкололи-то! – невольно рассмеялся я. – Нет, в танцах Господь мне талантов не дал. Равно как и в пении. Да и до талантов господина Жюля Верна мне так же далеко. Но я говорил о другом. Я намереваюсь в скором времени открыть солевой завод на Белом море. И для меня составили список заводов, которые могут продаваться. Представьте же мое удивление, когда в списке владельцев я обнаружил вашего батюшку. Я – человек любопытный, поэтому, само собой, попросил именно об этом заводике разузнать подробнее. Скажу честно, на месте вашего батюшки я постарался бы этот заводик продать. Хотя бы и «в ноль», без прибыли… Так вот, я хотел спросить, может, составите мне протекцию?

Натали хотела мне что-то ответить, но тут из подворотни нам навстречу вывалилась троица молодых людей весьма неприятного вида. Тем не менее обращение к нам одного из этой троицы было утрированно-вежливым:

– Добрейшего вам вечерочка, мадемуазель и мосье![125] Заметьте, какая густая стоит жара. В такую погоду врачи решительно не советуют носить тяжести! Иначе у вас может-таки прихватить сердце! А у вас наверняка такой тяжелый кошелек… – Тут он щербато улыбнулся и продолжил: – Так давайте его нам! Мы ребята здоровые, мы снесем! И у вас со здоровьем будет полный порядок.

Наталья судорожно вцепилась в меня обеими руками, совершенно блокировав правую руку. Вот когда я порадовался, что Генри учил меня стрелять с обеих рук. И левую, между прочим, натаскивал на первый выстрел, утверждая, что выстрела с левой меньше ждут.

– Так он же почти пустой! С чего б ему быть тяжелым? – весело ответил им я, запуская левую руку в карман. – Сейчас достану, и сами сможете убедиться!

С этими словами я сделал небольшой шаг назад, разворачивая нас с Натальей так, чтобы в секторе обстрела оказались все трое налетчиков.

– Бах! Бах! Бух!

Налетчики оторопело застыли. В три выстрела я сбил с них головные уборы.

– Бежите[126] отсюда, пока я добрый! – сказал я им, указывая направление стволом.

И тут один из них, видимо, вообразил, что он не кто-то, а настоящий ганфайтер. И завозился, доставая свой револьвер из-за ремня. За то время, что он его доставал, я мог пристрелить его трижды, но зачем мне лишние проблемы? Я подождал, пока он вытащит свою пушку на свет божий, и мой «наган» плюнул огнем еще раз. Налетчик завыл и выронил револьвер, обхватывая пострадавшую кисть руки.

– У меня осталось всего три патрона! – вежливо и тихо напомнил им я. – Так что следующая пуля будет в лоб.

– А ну брысь, я сказал! – видя, что они все еще тормозят, заорал я. И топнул ногой, как на шкодливых котят. Все трое, не сговариваясь, рванули обратно в подворотню.

Тут вдалеке раздался полицейский свисток. Я подумал было тоже убежать, но глянул на Натали и понял, что предстоит остаться.

* * *

Когда объяснения с полицией закончились, мы добрались до дома на извозчике.

– Вы, Юрий, были как настоящий рыцарь, герой девичьих грез! – прошептала мне Натали и, потянувшись, поцеловала в щеку.