Американская ария князя Игоря

— Я тогда промнусь вокруг «Экскалибура», — предложил Бэрри. — Чтобы вы меня вдруг не потеряли. А то же волноваться будете.

— Факт, — согласился Игорь, — тут дело такое! Тут главное — сердечный приступ от беспокойства не получить. Ты тогда кружи поблизости — где-нибудь, глядишь, и пересечемся.

Компания подошла к «Экскалибуру». Бэрри с необычайно важным видом отправился в променад вокруг отеля, состоящего из четырех огромных башен и нескольких пристроек, а ребята отправились по номерам, договорившись встретиться через десять минут на этаже у лифтов.

Катя с Сергеем быстро переоделись в расчете на гуляния по улицам и отправились к лифтам. Игоря с Кирой еще не было видно. Катя взяла Сергея за руку и подвела к здоровенному зеркалу, висящему напротив лифтов.

— Классная парочка, — заметил Сергей, глядя в отражение.

— Я просто хочу запомнить эту минуту, — призналась Катя. — Конечно, вся поездка тоже запомнится, но когда отдельно что-то выделяешь — вот это запоминается навсегда.

— Катюш, а ты такая романтичная, — развеселился Сергей. — По тебе этого прямо и не скажешь.

— Все зависит от окружения, — ответила девушка. — Когда меня окружают неприятные мне люди, я становлюсь сугубо прагматичной и циничной. Когда наоборот — романтичной.

— Это очень правильный подход, — сказал Сергей, обнимая Катю за талию.

— Тем более что ты — тоже явный романтик, — сказала девушка.

— Я? Ну да… То есть нет… Я не знаю, короче говоря, — ответил Сергей. — Но я точно не циник. Это Игорь у нас циник. И прагматик. Нам его цинизма и прагматизма на двоих — выше крыши.

— Они тут на себя любуются, — вдруг раздался циничный голос Игоря, выходившего вместе с Кирой из коридора.

— А на кого нам любоваться? — удивился Сергей. — Не на вас же. Вас тут и не было.

— Надо было вызывать наш прекрасный образ в памяти, раз нас тут не было, — назидательно объяснил Игорь.

— Ты, Игорек, — заметила Катя, — чем свои прекрасные образы вызывать, лучше бы решил, как нам от Бэрри слинять. А то весь день грозишься, что мы от него улизнем, но как-то вот не выходит у тебя ни каменный цветок, ни действительно улизнуть.

— Сейчас слиняем, — уверенно пообещал Игорь. — Он же у нас вокруг «Экскалибура» променадит, правильно? А тут территория — огромная.

— Это ты Бэрри плохо знаешь, — усмехнулась Катя. — Небось стоит сейчас у выхода и нас высматривает. От него так просто не отделаешься.

— Так я на это и рассчитываю, — обрадовался Игорь. — Я же тут все разведал. Бэрри наверняка торчит у центрального входа. А тут есть еще выход к бассейну и два небольших выхода с двух разных торцов. Не говоря уж о галерее сверху, которая ведет через Стрип. С пяти направлений сразу он нас точно ждать не сможет.

— Тогда шансы есть, — обрадовалась Катя. — Хотя, конечно, минимальные. Бэрри — он такой жук…

— Пошли через галерею, — предложил Игорь. — Перейдем Стрип, сразу окажемся на нужной стороне и двинем в сторону «Парижа».

Игорь оказался прав. Бэрри не было видно ни на выходе к галерее, ни на самой галерее, ни уже снизу, на Стрипе.

Несмотря на то что американцы празднуют в основном Рождество, а Новый год у них — праздник совсем не такой массовый, как, например, в России, на Стрипе тем не менее было полно народу, причем администрация города временно закрыла часть улицы для автомобилей, так что толпе не пришлось тесниться на тротуарах.

— Эх, красота, — сказал Игорь. — Прям вспоминаю наши вечерние походы на Первое и Девятое мая. Серег, помнишь, как мы салют на Большом каменном смотрели, а потом по Тверской обратно шли? Ее тоже перекрывали.

— Еще бы не помнить, — ответил Сергей. — Кто слышал, как под твою гитару вся толпа на Большом каменном мосту орет «Поворот», тот этого уже никогда не забудет.

— Жалко гитары нет, — загрустил Игорь. — Сейчас бы ка-а-а-а-ак вдарили — нас бы тут надолго запомнили.

— Что, прям «Поворот»? — спросила Катя.

— Зачем «Поворот»? — удивился Игорь. — «Поворот» они тут не знают. Надо что-нибудь местное, исконно народное. У них же тут масса песен с прекрасными словами. Например, эта, как ее… Be-bop-a-lula, — процитировал Игорь с чувством.

— She's my baby, — отозвался Сергей.

— Be-bop-a-lula, — снова процитировал Игорь с такой интонацией, как будто он декламировал «Я помню чудное мгновенье».

— She's my baby, — снова отозвался Сергей.

— Be-bop-a-lula.

— She's my baby.

— Там еще где-то I don't mean maybe должно быть, — заметила Катя.

— А это неважно, — сказал Игорь. — Уточнения в данном случае не требуются. Важен сам факт: эта тетка — его бейби. Нежные, проникновенные стихи. Когда я пел эту песню в общаге Серегиного института, все плакали.

— Только ты тогда вместо Be-bop-a-lula пел «Би-баба-Люба», — напомнил Сергей. — Может, поэтому и плакали.

— Тоже неважно, — махнул рукой Игорь. — Она — его бейби. В этом вся суть. И никакие бабы Любы этих ребят с панталыку не собьют.

— Длинный, эй, Длинный, — вдруг раздался до боли знакомый голос откуда-то сбоку.

Ребята присмотрелись — это, разумеется, был Бэрри, который выглядывал из стеклянных дверей какой-то кафешки.

— Боже, — застонал Игорь. — Ну тут-то он нас как нашел?